"Александр Трапезников. Завещание красного монарха " - читать интересную книгу автора

особые надежды.
С этим они и расстались. Днищев был прав: с личностью Киреевского,
которого в последние годы Просторов осторожно и бережно приобщал к делу
своей жизни, связывались определенные замыслы, поскольку талантливый
журналист, обладавший аналитическим мышлением, незаурядными способностями и
независимыми суждениями давно находился под внимательным наблюдением
Русского Ордена. Такие люди были не только необходимы организации - они
составляли его питательную среду. В принципе, Просторов готовил его на свое
место - в дальнейшем, поскольку человек смертен, но, к счастью, не
незаменим. Каждый член Ордена должен был воспитать максимум трех учеников,
которые пойдут дальше. Сделают еще больше. Станут стрелами, поражающими
врагов.
В Ордене знали, что Киреевский пишет книгу об истории проникновения
сионизма в Россию и его влиянии на государственное устройство и будущее
страны. Конечно, по насыщенности фактуры его рукопись уступала будущей
книге самого Просторова, имевшего доступ к самым тайным архивам Русского
Ордена, но она должна была явиться необходимым дополнением, а в дальнейшем
молодого журналиста предполагалось переориентировать на просвещенческое,
более популярное изложение того же материала - для пропаганды
национально-патриотических идей - и развитие самосознания у среднего слоя
читателей, охваченного "детективной горячкой" и прочими дешевыми
бестселлерами, уводящими народ от подлинной, происходящей с ними трагедии -
в мир грез и иллюзий. Это была сложная задача - насытить книжный рынок
иной, правдивой и доступной для понимания литературой, пробуждающий
дремлющий русский дух и зовущей к борьбе - за Веру, Русь и - будущего
Монарха. В череде талантливых национально мыслящих литераторов Анатолий
Киреевский был назван одним из первых и на него ставилась особая ставка.
Знали в Ордене и о той трагедии, которая с ним произошла. Но самое
существенное - они знали и о том, что автокатастрофа, повлекшая за собой
гибель жены и дочери Киреевского, не была случайной. В сионистских кругах
отслеживались любые попытки проникновения в их тайны, а когда человек
подбирался к ним слишком близко, следовала либо его дискредитация и
очернение, либо финансовое и нравственное давление, способное привести к
отчаянию, либо, в крайнем случае, физическое устранение. С Киреевским в тот
год "сработал" третий вариант, но он выжил, хотя и надолго был как бы
"отключен" от работы над рукописью. И если бы не Просторов, то неизвестно,
как бы повернулась его судьба в дальнейшем. Возможно, он бы окончательно
опустился, потеряв интерес к жизни, или - что было еще желательнее для
сионистских кругов - продал бы им свои талант и свое перо и выполнял бы уже
их волю, как делают теперь многие русские писатели и журналисты. И
Киреевскому в то время поступали кое-какие заманчивые предложения - с
телевидения (вести авторскую передачу), из издательств (написать
авантюрно-приключенческий роман с хорошим гонораром), а что самое
удивительное - от своих близких приятелей, сокурсников, но он отнесся к ним
настороженно и с предубеждением, чувствуя таящийся подвох и сорвав планы
своего духовного закабаления. Бесплатный сыр бывает только в мышеловке.
В Русском Ордене предполагалось использовать и аналитические
способности Киреевского, его умение прогностически видеть будущее, развитие
событий, чем в свое время занимался и сам Просторов. Это была трудная
работа, выполнять которую способен не каждый, здесь требовалась