"В.Травинский, М.Фортус. Поединок с гестапо " - читать интересную книгу автора

Связные тяжело дышат: они на себе принесли пулемет...
Они молча лежат на обочине, тридцать пять "восточных рабочих",
схваченных далеко-далеко отсюда в облавах, привезенных за тридевять земель,
таких одиноких тогда, таких потерянных, - а теперь лежат с автоматами, ждут
полубатальон эсэсовцев, найденные, собранные, обученные войне прямо в
немецком концлагере, - им найденные, им, Василием Пориком, приведенные сюда,
на французскую дорогу, встречать двести кадровых солдат на автомашинах. Эти
солдаты возвращаются из России, может быть, как раз из-под Винницы, - ведь
не в окопах же держали эсэсовцев, держали против партизан - может, держали в
самой Соломирке, прямо в самой Соломирке. Это война, это мировая война, и
отдыхать от украинских партизан двести кадровых убийц едут по французской
дороге, которую уже перекрыли украинские партизаны, к которой уже
примеряется из пулемета Василий Порик.
И они въезжают в зону обстрела - длинная колонна темных грузовиков, их
борта прошивает из пулемета Василий Порик, по ним бьют тридцать пять
стрелков кинжальным огнем, прицельным огнем: с кратчайшей дистанции очень
удобно прицеливаться из темноты в освещаемую фарами колонну. Они кричат,
немцы, от боли, от неожиданности и от страха, - да, да, и от страха, потому
что это страшно, когда в глубоком тылу, на давно покоренных французских
дорогах темнота сечет пулеметом, неведомым, тайным пулеметом по двумстам
дремлющим людям. Они кричат, они бестолково мечутся между машинами, а по ним
бьют, грохочут гранаты, трупы валятся под колеса и свисают с бортов. Бьют
особенно старательно по передней и задней машинам, по офицерам, чтобы некому
было остудить панику и прекратить суету на освещенной дороге. И офицеров
нет, офицеры убиты первыми, но это - немцы, это опытные солдаты, кто-то уже
подает спасительную команду, кто-то уже рассыпает их цепью вдоль колонны,
кто-то расстанавливает пулеметы. Они очень быстро опомнились, и сейчас, сию
минуту, ударят в ответ из полутораста автоматов и трех пулеметов, ударят по
вспышкам в темноте, по тридцати пяти украинцам, двум французам и командиру.
Тут решают мгновения. Опыт профессионала находит секунду, чтобы сразу всем
замолчать, отодвинуться и исчезнуть в темноте, - и пусть эти, на дороге,
бьют впустую по сторонам, не решаясь подняться, давая время уйти.
А потом - пускай встают, пускай бросаются в погоню, подымают на ноги
все войска департамента, всю полицию, всех шпионов и осведомителей, пускай
оцепляют города и деревни и проверяют подряд тысячи человек - ничего не
найдете, следа не найдете, потому что вам и в голову не придет, где нас надо
искать, потому что мы уже подползли обратно под проволоку, мы уже лежим на
нарах в бараках, - в ваших бараках, в вашем концлагере, под охраной ваших
солдат.
Утром нас пинком подымут с нар, как всегда, сунут по куску вашего
эрзац-хлеба, старшина Бомона опять наорет на нас, как всегда орет по
утрам, - невысокий круглоголовый парень, ваша правая рука, - наорет,
нагрозит, и нас погонят по вашим шахтам, молчаливых, покорных "восточных
рабочих", погонят по шахтам, где французы шепотом расскажут нам о каких-то
смельчаках, напавших ночью на эсэсовцев и перебивших сорок человек. Через
двенадцать часов нам дадут вашей брюквы, и вскоре тенями мы вновь соберемся
у проволоки, и вскоре вновь перекроем дорогу, взорвем мост, пустим под откос
поезд, подожжем склад, - и даже не пробуйте нас отыскать, во веки вечные не
догадаетесь, как нас искать: мы оказались умнее вашей системы, мы переиграли
вас в кровавой и беспощадной игре!