"Дорин Тови. Кошки в мае ("Кошки в Доме" #2)" - читать интересную книгу автора

с рассадой, поставленном на ограду, и произвела большой эффект на прохожих -
и еще больший на Чарльза, когда он обнаружил, что возлежит она на салате,
который он собрался посадить. Обычный, нормальный вечер. До той секунды,
когда я пошла позвать их ужинать и вместо привычной живой картины - две
кошечки в тихой печали сидят на ограде, не зная, нужны ли они нам еще, -
увидела одного Соломона. Он весело боксировал с мошкарой. А когда мы
спросили его, где Шеба, он ответил, что не знает, но волноваться нам не
надо: он, так и быть, съест и ее ужин.
Мы искали ее три часа - и без всякого толка. Сначала неторопливо,
каждую минуту ожидая увидеть, как ее маленькая фигурка покажется на дороге
или выбежит из леса. Затем уже с тревогой, вооружившись фонариками, по
сараям и в старых амбарах, блуждая по лесу и зовя, зовя, а Соломон, запертый
на случай, если ему тоже захочется проделать фокус с исчезновением, завывал
на подоконнике в кухне, осыпая нас упреками.
Мы легли в час ночи. Не спать, но ждать рассвета, чтобы продолжить
поиски. Это была одна из самых тяжелых ночей в моей жизни. И не только из-за
Шебы, чье изуродованное тельце, казалось мне, валяется в лисьей норе. Но и
из-за Чарльза, который то объяснял, что задушит проклятую лису собственными
руками, когда поймает, то вспоминал таинственную детскую коляску, которую в
сумерках катили вверх по склону - чем больше он о ней думает, твердил он,
тем все больше убеждается, что Шебу похитили. И из-за урагана, который
бушевал у кровати, точно у мыса Горн, потому что все двери и окна в доме
были открыты настежь, чтобы мы услышали, если она позовет. И в немалой
степени из-за Соломона, который в два часа ночи принялся во весь голос
завывать в свободной комнате.
- Бедный малыш! - сказал Чарльз, когда после особенно пронзительного
вопля мы решили забрать его к себе, пока он не разбудил всю долину.
- Он тоже без нее места себе не находит, - сказал Чарльз, когда Соломон
с обиженным хмыканьем вошел в спальню и подозрительно заглянул под кровать.
Естественно, ничего подобного. Соломона просто язвила мысль, что Шеба с
нами, а он нет. И, убедившись, что ее нигде не видно, он устроился поуютнее
с головой у меня на плече и вскоре захрапел, как свинья. Чуть позже храп
сменился непрерывным скрежетом зубовным. Ему снился счастливый сон, как в
будущем он каждый вечер будет съедать ужин Шебы, а не только свой. И, лишая
нас всякой возможности услышать ее призывы, Соломон продолжал сладко спать.
Причина всех тревог вернулась в девять утра. Мы с рассвета снова
прочесывали лес, звали ее, пока не охрипли, с тревогой оглядывали ручьи и
поилки для скота - что, если она плавает там среди ряски, как миниатюрная
голубая Офелия? К нам присоединился старик Адамс с лопатой в руках,
намереваясь разрыть лисью нору в лесу, дабы мы узнали, не там ли она нашла
свой конец. Чарльз наотрез отказывался верить, что мы потеряли ее навсегда,
и подробнее разрабатывал теорию, что ее - предположительно связанную и с
кляпом во рту, поскольку мы не слышали ни звука - похитили и увезли в той
самой детской коляске. Он намеревался тут же позвонить в Скотленд-Ярд.
Соломон восседал на скороварке, опасаясь хоть что-нибудь упустить, а его
сверхсамодовольный вид яснее слов говорил: "Я-то здесь, верно? А Шеба -
дура". Тут раздался стон, исполненный надтреснутым сопрано, и она вошла в
кухню.
Мы так и не узнали, где она пропадала. Сама я, глядя на ее грязные лапы
и стертые когти, решила, что ее случайно заперли в чьем-то сарае и всю ночь