"Дорин Тови. Кошки в мае ("Кошки в Доме" #2)" - читать интересную книгу автора

сомнения, из-за собственного глупого любопытства. Нашли мы его у подножия
могучей сосны - дрожащего, голодного, такого юного, что хвост у него был
голым и тонким, как у крысы, такого крохотного, что он даже ползать не мог.
Чарльз наотрез отказался карабкаться тридцать футов по стволу, чтобы
водворить дурачка в родное дупло (сколько раз он потом, скрежеща зубами,
жалел, что не сделал этого!), так что нам пришлось забрать его домой и
заботиться о нем, пока он еще не мог жить самостоятельно. Вопреки убеждению
моей бабушки, что Чарльз лелеял его и выкармливал, это я обработала его
порошком от блох, едва мы вошли в коттедж, и это я ночью вставала каждый
час, чтобы поить его теплым молоком из серебряной крестильной ложечки.
А утром, когда мы проснулись и осознали, что кому-то надо кормить его
каждый час и днем, это мне было поручено взять его с собой на работу. Когда
я указала, что Чарльзу у себя в кабинете было бы легче кормить Блондена, не
привлекая к себе внимания, он уставился на меня неверящими глазами. "Где это
слыхано, - вопросил он с ужасом, - чтобы мужчина кормил бельчонка в
служебном кабинете?" Конечно, я могла бы спросить, где это слыхано, чтобы
женщина кормила бельчонка в служебном помещении, но воздержалась - толку все
равно не было бы никакого. Когда в девять утра я устало вошла в свой офис,
Блонден, завернутый в одеяльце, лежал в продуктовой сумке. К несчастью,
молоко оказалось слишком жирным для его малюсенького желудка, и весь день он
пролежал в сумке неподвижно, а я через регулярные интервалы вливала ему в
глотку смесь коньяка, теплой воды и сахара, каждую минуту ожидая конца.
Однако на следующий день Блонден заметно приободрился. На исходе утра где-то
возле моих ног словно свистнул паровоз, и когда я вновь почувствовала под
собой пол и заглянула под стол, то увидела бурую головку, негодующе глядящую
на меня из складок одеяльца. Где, спросил он, угрожающе клацая на меня
зубами (какой знакомой стала мне вскоре эта его манера!), где его Коньяк?
После этого кормить его уже не составляло никакого труда. Разведенный
коньяк, крекеры, растертые в кашицу с водой и сахаром, - Блонден поглощал
эту смесь сидя и крепко вцепившись в ложку обеими лапками. Он наотрез
отказался (все наши животные проявляли независимый дух в самом нежном
возрасте) принимать пищу из пипетки, которую мы приобрели для него на
следующий день.
Едва он начал проявлять жизнедеятельность, слава о нем распространилась
с быстротой лесного пожара, и со всего здания приходили люди посмотреть на
него и подержать его ложку. Многие приносили ему орехи и очень огорчались,
что он тут же не набрасывался на угощение. Даже визг, оповещавший, что он
проголодался, разносившийся далеко по коридору, быстро вошел в обычный
распорядок рабочего дня. Настолько, что как-то утром, когда мой начальник, я
и весьма важный посетитель обсуждали раннюю историю Виргинии и прозвучал
этот сигнал, подпрыгнул на стуле только посетитель - чуть не пробив потолок.
А я автоматически кинулась к двери, пока мой начальник огорошил беднягу еще
больше, объяснив, что я пошла покормить белку.
Естественно, долго это продолжаться не могло. И кончилось, едва Блонден
обрел отличное самочувствие и сообразил, кто он такой. Никто, сказал мой
коллега в конце второй недели, судорожно пытаясь извлечь Блондена из рукава
своего пиджака, где тот застрял, забравшись туда из любознательности, а
теперь вереща во всю мочь, никто не питает большей любви к животным, чем он,
но белкам не место резвиться в служебных помещениях. Они мешают регистрации,
пожаловалась секретарша, - и действительно, значительная часть нашей почты