"Мишель Турнье. Лесной царь (TXT)" - читать интересную книгу автора

сопроводив ее могучим тычком в грудь, каковой расторг наши объятья, а меня
заставил прокатиться несколько метров кубарем. Затем он резко развернулся и
удалился, высекая искры подошвами своих ботинок.
Познав таким образом счастье унизить ближнего, Пельсенер принялся меня
изводить и травить по-всякому. Я же служил ему, как собака. Совершенно
добровольно отдавал половину своего обеда, так как страдал отсутствием
аппетита, с искренним наслаждением отмывал и надраивал каждое утро его
несравненные чоботы, так как с детства обожал чистить обувь.
Но это было всего лишь удовлетворением жизненных потребностей. Его
зараженная злом душа вожделела более острых наслаждений, и он решил
превратить меня в травоядное. Стоило начаться полуденной перемене, Пельсенер
швырял меня в палисадничек, окружавший статую нашего небесного покровителя,
садился на меня верхом, грубо задирал подбородок и набивал мне рот травой,
которую я был вынужден покорно жевать, чтобы не задохнуться. Вокруг нас
всегда собиралась кучка любопытных, но сколько помнится, ни единый
надзиратель ни разу не вмешался. А как ведь те были проворны, когда
требовалось изобличить меня в каком-нибудь нарушении и наказать. Впрочем,
достойны ли они того, чтобы таить на них зло и обиду?
Моя покорность могла иссякнуть только достигнув пика. Наступила осень,
и школьный двор превратился в болото. Мелкие камешки, щебенка оказались
погребенными под обманчиво мягким покровом опавших листьев. Мы и так были
словно сироты - голодные, холодные, чумазые. А тут еще наша одежонка совсем
отсырела, превратившись сперва в перепонку, потом в чешую и, наконец, в
панцирь, совлекать который, к примеру, перед сном, была мука мученическая. А
под ним - с души воротит - гусиная кожа, сведенные мышцы, скукоженный член.
В тот вечер, помнится, наш класс расшалился не на шутку, возможно, из
бессознательного протеста против адских условий. Безумствовали ребята вовсю,
напоминая то ли шайку мародеров, то ли орду дикарей. Щедро награждали друг
друга зуботычинами, подножками повергали противника в грязь, сплетясь
телами, катались по земле. Если не удавалось, падая, увлечь за собой
соперника - не беда: поверженный не досадовал и не обижался, а попросту
зачерпывал горсть грязи и метал ее в победителя, дабы тот не остался
чистеньким. Я же тем временем прятался за колоннами галерейки, чтобы
избежать нежелательной встречи, сулящей урон. Надо сказать, что ею могла
оказаться почти любая. Но от Пельсенера я как раз не ждал беды, надеясь на
то, что, имея столько возможностей подраться, не станет он руки марать о
такого хиляка. Не почуял я ее, и когда столкнулся с Пельсенером, пытаясь
увернуться от пушечного удара мяча. Пельсенер изловчился упасть на одно
колено, так как его брюки были почти чистыми - разве что подмаранными снизу,
да и то лишь спереди. Смыться мне не удалось. Он схватил меня за шиворот,
сунул под нос свое колено и приказал: "Чисть!" Поспешно присев на корточки,
я принялся оттирать пятно своим сомнительной чистоты носовым платком. Тем
временем Пельсенер свирепел.
- Почище тряпки не нашел? Тогда давай языком!
Его нога вокруг колена была покрыта безупречно ровным слоем грязи, и на
черном фоне ярко выделялась изощренной формы пунцовая рана чуть ниже
коленной чашечки. Из нее сочилась кровавая струйка, у истока - цвета охры,
по мере удаления от него все более темневшая, смешиваясь с грязью. Я
аккуратно облизал рану по контуру, затем отплевался от песка и сора. У меня
была прекрасная возможность изучить причудливую конфигурацию этого бугорка с