"Мишель Турнье. Лесной царь (TXT)" - читать интересную книгу автора

Перечитал написанное. Вообще-то меня зовут Авель Тиффож. Я владелец
гаража на площади Порт-де-Терн и, уверяю вас, вовсе не псих. Однако к
вышесказанному стоит отнестись со всей серьезностью. Почему? Потому что
дальнейшее повествование как раз и призвано продемонстрировать, или,
точнее - проиллюстрировать нешуточность моих утверждений.
6 января 1938. Во влажном небе мигнул неоном крылатый конь Мобильгаса,
отбросил блик мне на руки и тотчас потух. Эти красноватые вспышки да еще
запах прогорклого масла, пропитавший окрестности, и создают то окружение,
которое я ненавижу, но, к своему стыду, и обожаю. Мало сказать, что я к нему
привык, оно для меня столь же родное, как собственная теплая постель или
физиономия, которую я каждое утро лицезрею в зеркале. Но если я, уже во
второй раз, зажав перо в левой руке, мараю чистый лист, начав третью
страницу своих мрачных записок, то исключительно потому, что нахожусь, как
говорится, на жизненном переломе. И почти уверен, что эти записи помогут мне
избавиться и от забот о гараже, да и вообще от всех житейских забот, то
есть, в каком-то смысле, от самого себя.
Мир состоит из сплошных знаков. Но лишь яркая вспышка или истошный крик
способны пробиться сквозь нашу близорукость и тугоухость. Еще в колледже
Святого Христофора, где мне довелось постигать азы наук, я постоянно пытался
расшифровать иероглифы, встречавшиеся на моем пути, расслышать неясный
шепот, достигавший моих ушей. Все бестолку - я не проникал в смысл, а лишь
укреплялся в сомнениях в правильности своей жизни. Но, признаться, и в
уверенности, что небеса не вовсе пусты. И вот вчера вспыхнул свет,
разгоревшийся от искры, высеченной из, казалось бы, самого заурядного
события. Он и озарил мой путь.
Так случилось, что я на время потерял способность пользоваться правой
рукой. Вооружившись гаечным ключом, я пытался отвернуть гайки в навек
заглохшем моторе. Очередной поворот оказался роковым. Мне еще повезло, что
рука и плечо были расслаблены. В результате пострадала только кисть - но
зато как! Я словно услышал треск рвущихся сухожилий. В тот миг от жуткой
боли мне чуть желудок не вывернуло наизнанку. Она и сейчас пульсирует под
укутавшей кисть массивной шиной. А с одной рукой какой из меня работник? Вот
я и нашел пристанище в клетушке над гаражом, где свалены расходные книги и
старые газеты. В этом убежище я решил, от нечего делать, исчиркать своей
уцелевшей рукой сколько выйдет листков отрывного блокнота.
Для начала я сделал открытие, что умею писать левой рукой! Так вот,
прямо сразу, без всякой тренировки, рука принялась уверенно и бойко выводить
букву за буквой, притом вполне четко. Правда, их начертание было несколько
необычным, каким-то чужеродным, слегка вычурным, по крайней мере, нисколько
не напоминающим мой прежний, праворукий почерк. Я еще вернусь к этому
удивительному явлению, причину которого, мне кажется, я постиг. Однако
начать следует с обстоятельств, толкнувших меня взяться за перо с
единственной целью - излить душу, одновременно явив истину.
Не уверен, стоит ли вообще поминать второе обстоятельство, возможно,
еще решительней, чем первое, подтолкнувшее меня к писанию. Я говорю о
разрыве с Рашель. Но как тут обойтись без истории любви, точнее - моей любви
к Рашель? Придется подробно о ней рассказать, как бы мне это ни претило.
Хотя последнее, может быть, только с непривычки. Для человека столь
скрытного по натуре, как я, размазывать свои кишки по чистым листам просто
омерзительное занятие. Но только поначалу. Стоит руке разогнаться и,