"Шандор Шомоди Тот. Второе рождение Жолта Керекеша (Роман) " - читать интересную книгу автора

двух засохших сучков сымпровизировал барабанный аккомпанемент.
- Так кбк там твоя подруга жизни? - спросил он погодя. - Передай ей от
меня почтительнейший привет.
- Не могу. Мы с ней в разводе, - сказал Жолт, и по глазам его вновь
метнулось темно-синее облачко.
Дани это заметил.
- Ну и цирк! А причина?
- Предательство.
- Кто кого предал?
- Сам понимаешь, что предателем стал не я. Лъви меня предала:
переметнулась к одному восьмикласснику. Пучеглазому. Знаешь, старик, глаза у
него, как шары из стекла.
Дани не рискнул рассмеяться, хотя в горле у него першило от смеха.
- Видишь ли, Йожо, - продолжал Жолт, пронзив друга колючим взглядом, -
в классе "Б", откуда меня в прошлом году отфутболили, у каждого приличного
парня была подруга жизни.
- А для чего тебе нужна подруга? - зло спросил Дани, обидевшись из-за
"Йожо".
- Знаешь, старик, ростом Ливи - настоящая телебашня, но по красоте из
девчонок третья в классе. Третья из двадцати трех. Имей это в виду.
- Что же вы с ней делали?
- Да ничего, - неохотно ответил Жолт, так как терпеть не мог что-нибудь
объяснять.
- А если ничего, то зачем подруга?
Жолт, не желая отвечать, шагал упорно и быстро. Лес был густой, и они
шли в полумраке, похожем на сумерки.
Вдруг он резко остановился, прислонившись к дереву, поправил рюкзак, и
на руках его резко обозначились мышцы. Он свысока посмотрел на Дани:
- Подруга, старик, очень нужна! На экскурсии, например. Или на
вечеринке. Ливи живет на Съладифашор.
- И свадьба была?
- Еще какая! С венчанием.
- А кто венчал?
Жолт густо сплюнул.
- Священник с красно-бело-зеленой лентой на рукаве. Все было как
полагается. В толстую книжищу записали, что такой-то и такая-то "друг и
подруга навеки". И знаешь, кто был священником? В этом заключен для меня
горчайший момент: тот, из восьмого "А", с шарами навыкате. Я потом его так
отделал, что он неделю не появлялся в школе.
- За что? А-а, понятно: Ливи переметнулась к нему.
Жолт сердито и растерянно заморгал. Бывали минуты, до странности
непонятные, когда простейшая, элементарная истина сбивала его почему-то с
ног - эту слабость он сам за собой замечал, - и в эти минуты он все с
ожесточением отрицал.
- Вовсе не из-за этого!
- Из-за чего же тогда?
- Да просто из-за его прекрасных глаз.
- И ты его за это избил?
- Терпеть не могу пучеглазых.
Объяснение было неубедительным, и Дани в знак сомнения подвигал ушами.