"Александр Торин. Дурная компания" - читать интересную книгу автора

Америке. Все хлопоты и трудности прошедших нескольких месяцев были поза-
ди.
Мной были уговорены изворотливые и подозрительные чиновники, получены
многочисленные официальные бумаги, выстояны очереди в пыльных и грязных
прихожих ведомств, занимающихся взиманием долгов с неблагодарных репат-
риантов, а также ведомств, занимающихся призывом последних в армию и
уточняющих их возможные связи с разведывательными органами страны, из
которой они бежали.
Ведомство, взимающее долги, которые за время моего проживания на бе-
регу Средиземного моря достигли весьма значительных размеров, находилось
на маленькой улочке в пыльном портовом районе, застроенном складами и
бесчисленными маленькими лавочками. Вход в ведомство почему-то пролегал
через галантерейный магазин, и дремлющий усатый араб, в прохладном по-
лумраке сидевший за стойкой, увешанной брюками и кофтами, всякий раз
просыпался и зорким взглядом впивался в лицо потенциальному покупателю.
Русских, пришедших платить свои долги, он различал сразу же и мгновенно
прикрывал глаза, предаваясь сладкой нирване.
На втором этаже по темному и душному коридору ходила жуткого вида
старуха, ругалась и протирала пластиковый пол с прожженными следами от
окурков грязной тряпкой, оставляющей после себя коричневые разводы. В
конце коридора находился сортир, в котором стояла мутная, испускающая
зловоние лужа и сквозь пыльное битое стекло, наполовину заколоченное фа-
неркой, виднелась узкая серая портовая улица, забитая продирающимися
сквозь нее машинами, складами и крохотными конторками.
На старом кожаном диване, скамейках, деревянных, серых от грязи, ска-
мейках и стульях сидела очередь задолжавших бывших граждан Советской им-
перии, которым по каким-либо причинам необходимо было пересечь границы
исторической родины еврейского народа. Часть из них явно хотела сбежать
куда глаза глядят, отчаявшись от нищеты и отсутствия работы, другим
действительно необходимо было посетить родных или просто уехать в коман-
дировку. За дверью, обитой дермантином, сидела вершительница их судеб -
пожилая дама с недобрым лицом, одинаково подозрительно относящаяся и к
тем, и к другим, стоя на страже финансовых интересов государства.
Дама эта около двадцати лет назад была молодой советской женщиной,
возможно, активной комсомолкой, но вовремя принятое решение воссоеди-
ниться с Народом Kниги и солидный срок пребывания в "стране молока и ме-
да" явно возвышал ее над относительно свежими эмигрантами, с которыми
она разговаривала исключительно на иврите с заметным русским акцентом.
Люди путались, пугались, особенно старики, тогда дама с недовольным ви-
дом разъясняла по-русски суть дела и затем снова безжалостно переходила
на иврит.
В коридор выходило несколько дверей, за которыми располагались мелкие
конторы. Сразу же при входе, напротив лестницы на одной из таких дверей
висело объявление, накорябанное по-русски с несколькими грамматическими
ошибками: "Долги дальше! Не Стучат! Просба дверь не открыть!". Над
объявлением висела табличка на иврите: "Саша Кац. Помощь в составлении
долговых обязательств". Из двери изредка выходил старик, совершенно не
вязавшийся с самим местом и всем обликом грязного коридора. Он был в со-
лидном пиджаке и в туго завязанном галстуке с золотой брошкой. Саша Кац
долго возился, обстоятельно запирая массивную дверь ключом, висевшим на