"Александр Торик. Флавиан: Жизнь продолжается " - читать интересную книгу автора

меня на прежней работе всю "ось" переполненного важной финансовой
информацией компьютера, у меня уже был). Так что, "обжегшись на молоке ...",
я уже потянулся безжалостным пальцем к кнопке "Delete", как вдруг в имени
отправителя мне почудилось что-то знакомое - shomaQ......ru.
Shoma - Шома, Шома... Шома и Рома! Ну конечно же Шома и Рома - Шамиль и
Рамиль, однокласснички детские! Ну, ты и дал, Шом-ка, - "Шомпол, Шомон,
Шаман" и еще как-то там, забыл уже! Тридцать лет прошло, как вы с братом
Ромкой после смерти отца в Казань к родственникам переехали! Вот дела! А
вдруг не он? А, была - не была, выручай, "Касперский" - открываю!
"Здравствуй, Чингачгук! (точно - Шомка, это он меня так дразнил!). Как
нашел твой адрес - не спрашивай, потом расскажу. Я в Москве, надо
повидаться, есть серьезный разговор. Люся сказала, что ты живешь в деревне
под Т-ском. Я на машине, напиши адрес и "легенду", как лучше проехать.
Приеду сразу, как получу твои координаты. Шамиль".
Координаты я, конечно же, сразу отправил, прибавив номер своего
мобильника и указание позвонить при подъезде. Вдохновленный неожиданной
надеждой на встречу со старым другом, я так мощно взялся за свой
аналитический отчет, что полностью отстрелялся с ним аж за два часа
пятьдесят пять минут (вместо планируемых четырех), израсходовав только одну
из припасенных "Колодец-Минерале" собственного разлива.
День проскочил незаметно. Сперва мазали зеленкой Кирилла,
исцарапавшегося в кустах, куда он удрал от игравшего с ним Никитичниного
козленка. Потом отмывали Лену и Машу, помогавших старенькой Никитичне
загонять этих самых козлят на скотный двор. Отмыли. С трудом. Потом всех
кормили. Потом отмывали всех, кроме Степана, от клубники и, особо, Юлечку от
овсяной каши. Потом мы со Степаном красили новую будку для Малыша
"Акватексом". Потом я отмывал Степана от "Акватекса" уайт-спиритом и
хозяйственным мылом. Потом проснулись младшие и потребовали рисовать гуашью
и акварелью...
От гуаши и акварели отмывала всех уже мать Евлампия, вернувшаяся к
этому времени с дальнего огорода, где героически сражалась с колорадским
жуком. Ира взяла на себя ужин, мы со Степаном пошли огораживать новую будку
Малыша вольерчиком из сетки-рабицы. Тут-то и позвонил Шамиль:
- Леша! Я тут немного запутался в карте, по твоей "легенде" надо было
поворачивать раньше, выручай, подсказывай!
Я выдал Шомке исчерпывающие инструкции о маршруте следования и
направился сообщить Иришке, что у нас сегодня будет гость и, очевидно, с
ночевкой.
Часа через полтора к нашим воротам подкатила видавшая виды "девятка", и
из нее вылез худющий (как и в далекой юности) рыжевато-седоватый, с еще
сильнее прорезавшимися оспинами на лице, но все с теми же озорными
прищуренными татарскими глазами мой старый Шомка-Шомпол-Шаман и так далее.
Мы обнялись.
- Сямэсэс, ипташ! Халляр нэшек, болалар нэшек? (Здравствуй, друг! Как
жизнь, как дети? - Татарск.)
- Рахмат, йокши, синеке нэшек? (Спасибо, хорошо, как у тебя? -
Татарск.)
- Не забыл, смотри-ка! Леха! Не забыл!
- Забудешь, пожалуй! Сам тогда с тобой чуть татарином не стал, помнишь
дворничиху Зульфию-апу? Так ведь она и не поверила до конца, что я - "урус"!