"Николай Томан. В созвездии трапеции" - читать интересную книгу автора

чал Ирину ее наставник.
Наблюдая теперь за репетициями Зарницыных, Ирина Михай-
ловна все чаще замечает, что лишь Маша проводит их с увлече-
нием. А братья работают неохотно, будто отбывают повинность.
Вот и сейчас с огорчением всматривается Ирина в их лениво
раскачивающиеся красивые тела, и ей без слов понятен укориз-
ненный взгляд их сестры.
Увлеченная наблюдением за работой Зарницыных, Ирина Ми-
хайловна не замечает, как подходит к ней главный режиссер.
- А что, если бы вам, Ирина Михайловна, - весело говорит
Анатолий Георгиевич, - заняться режиссурой воздушных гимнас-
тов? Вижу, они вам больше по душе, чем клоуны.
- Вы это серьезно?
- Настолько серьезно, что даже с директором это согласо-
вал, - улыбается главный режиссер.
- Тогда, если можно, для начала одних только Зарницыных?
- умоляюще смотрит на Анатолия Георгиевича Ирина Михайловна.
- Сегодня же займитесь именно Зарницыными. Что-то они мне
не нравятся.
- Спасибо, Анатолий Георгиевич! Они меня тоже беспокоят.
Радостная выходит Ирина Михайловна с манежа в фойе, при-
вычно оглядываясь по сторонам.
Все для нее будто преобразилось теперь в этом огромном и
не очень уютном в дневную пору здании. Тот, кто видел цирк
лишь по вечерам, когда он залит ярким светом и заполнен
людьми, тому днем, при слабом освещении, все тут покажется
будничным и неуютным. Но сама Ирина Михайловна никогда не
ощущала этого. Цирк для нее всегда был почти храмом.
Даже в те утренние часы, когда ареной завладевали сначала
хищники, а потом лошади, она любила ходить по округлым кори-
дорам-фойе, прислушиваясь к глухому щелканью шамбарьера
дрессировщика, грозному рычанию зверей, ржанию коней. А ког-
да после репетиции кто-нибудь из униформистов степенно про-
гуливал по фойе разгоряченных лошадей, Ирина Михайловна лю-
била потрепать конские гривы, с удовольствием вдыхая острый
запах пота взмыленных животных.
Вечерами же, во время представлений, ей доставляло боль-
шое удовольствие наблюдать за публикой, такой многообразной,
какой не бывает, наверно, ни в одном театре. И у Ирины Ми-
хайловны всегда замирало сердце, когда вся эта масса людей,
заполняющих огромную во- гнутую чашу зрительного зала, еди-
нодушно ахала вдруг, пораженная ловкостью, а иногда и неве-
роятностью совершенного трюка.
И именно это долгое импульсивное "ах-х!..", а не бурные
аплодисменты, почти всегда потрясало ее до слез. Восклицание
это вырывалось против их воли даже у самых сдержанных зрите-
лей, умеющих владеть собой, скрывающих или стесняющихся пуб-
личного проявления своих чувств. Она замечала также, что
звучало это "ах" не всегда и не часто. Ирина Михайловна ви-
дела работу многих отличных иллюзионистов, оснащенных совер-