"Николай Владимирович Томан. Клиническая смерть профессора Холмского" - читать интересную книгу автора

- "Голос Америки"?
- Нет, я обхожусь без помощи чужих голосов. Для того чтобы быть в
курсе мировой науки в области психиатрии, мне приходится читать в
подлинниках немецких, французских и английских авторов. Так что, вы
понимаете...
- Да, конечно, Александр Львович. Мне, значит, не нужно ничего
вам объяснять?
- Кое-что все-таки придется. Хотелось бы знать, хотя бы в самых
общих чертах, в чем заключался этот эксперимент в Цюрихе,
закончившийся такой катастрофой. Да, и имейте в виду, что элементарное
представление о современной физике я имею. В частности, об
элементарных частицах.
- Ну, тогда это значительно облегчает задачу нашего
взаимопонимания. А что касается эксперимента, производившегося в
Международном центре ядерных исследований, то об этом мы можем только
догадываться. Имея возможность с помощью нового ускорителя сообщать
заряженным частицам небывалую в предыдущей практике энергию,
экспериментаторы надеялись проникнуть за пределы радиуса ядерных
взаимодействий. Он равен примерно десяти в минус тринадцатой степени
сантиметра. А новый сверхмощный ускоритель позволял прозондировать
пространство, составляющее уже минус шестнадцатую и даже, наверно,
семнадцатую степень сантиметра. Тут-то и предполагалось обнаружить
нечто принципиально новое... Возможно, им это и удалось, но, к
сожалению, слишком уж дорогой ценой.
- Михаил Николаевич может, значит, и не объяснить, что же
все-таки там произошло?
- Да, весьма вероятно, что это будет ему не под силу, - задумчиво
покачивает головой академик Урусов, - ибо происшедшая там катастрофа
почти не объяснима. Михаил Николаевич смог бы, однако, сообщить нам о
ходе эксперимента, о каких-то своих догадках и тех предварительных
результатах, которые были получены перед катастрофой. Ну, а у вас есть
какая-нибудь надежда ускорить окончательное выздоровление Холмского?
- Теперь есть, но с вашей помощью.
- С моей?
- Да, именно с вашей. У нас с Евгенией Антоновной почти нет
больше сомнений, что Михаил Николаевич слушает радио, когда остается
дома один. И он, конечно, хорошо понимает всю сложность теперешней
ситуации.
- А нельзя разве убрать радиоприемник?
- Нет, теперь этого не следует делать. Это сразу же его
насторожит, и уж тогда-то он просто потребует, чтобы мы сообщили ему
истинное положение. А пока мы стараемся ничем его не тревожить. Всякое
волнение может ухудшить его состояние. Если бы ситуация не была столь
необычайной, память его уже восстановилась бы, пожалуй. А пока все
осложнено... Даже в том случае, если он и не слушал иностранных
передач, не понимает разве, как важно вспомнить все то, что там
произошло? И думается мне, что именно этот страх, боязнь не вспомнить
всего, буквально парализуют его...
- Да, я понимаю, доктор, как все это сложно, - вздыхает академик
Урусов. - Но вы ведь, кажется...