"Николай Владимирович Томан. Клиническая смерть профессора Холмского" - читать интересную книгу автора

Поэтому-то нашим художникам-декораторам и приходится кое-что сооружать
тут у себя. Конечно, нас консультировали, но вы все-таки посмотрите -
нет ли каких нелепостей?
- По-моему, вы вообще зря все это мастерите, - пожимает плечами
профессор Холмский. - Во время работы ускорителей мы ведь наблюдаем за
ними лишь через смотровые плексигласовые окна пультов управления. А
возле его резонансных баков, вакуумных камер, мишеней, пробников и
триммерных устройств бываем главным образом при разборке ускорителя и
ремонте его. Я понимаю, вам нужен какой-то антураж современного
научно-исследовательского центра...
- Вот именно! - перебивая Холмского, энергично кивает головой
режиссер. - И если можно, то подскажите, какой же именно.
- Подскажу, - улыбается Холмский, очень довольный, что хоть
кому-то понадобился, наконец, его совет. - Вы знаете, что такое
жидководородная пузырьковая камера?
- Пузырьковая, пузырьковая... - морщит лоб режиссер. - А у нее
есть что-нибудь общее с камерой Вильсона?
- Ее называют "антикамерой Вильсона", - усмехается Холмский. -
Почему? Да потому, что является она как бы ее зеркальным отражением.
След частиц в ней состоит не из капелек жидкости, парящих в газе, а из
пузырьков газа, плавающих в жидкости. И хотя камера эта всего лишь
прибор для исследования элементарных частиц, конструкция ее - пример
той сложности, которая характерна для современных
научно-исследовательских центров ядерной физики. Даже в восьмилитровой
дубненской камере насчитывается шестьдесят один вентиль, около сорока
манометров, десятки сложнейших клапанов, насосов, расходомеров,
уровнемеров и километры разных труб. А у нас есть ведь лаборатории, в
которых установлены пузырьковые камеры на сотни кубических литров
жидкого водорода.
- И вы предлагаете соорудить все это у нас? - удивляется
режиссер.
- Нет, зачем же! Вы соорудите всего лишь макет пульта управления
такой пузырьковой камерой. И он почти ничем не будет отличаться по
разнообразию приборов от пульта управления мощной гидростанции или
автоматического завода.
Они долго еще ходят по съемочному павильону, и режиссер с
оператором не только советуются с Холмским, но и задают ему множество
вопросов, имеющих отношение к ядерной физике. Хотя Михаил Николаевич
понимает, что вопросы эти вряд ли имеют прямое отношение к будущему
фильму, интерес киноработников к физике микромира кажется ему вполне
естественным.
Все это происходит, конечно, не случайно, а по просьбе Александра
Львовича Гринберга. Мало того, весь этот разговор незаметно для
Холмского записывается на магнитную ленту, которую придирчиво
прослушает потом академик Урусов.
Вот он сидит сейчас в кабинете доктора Гринберга и, откинувшись
на спинку кресла, вслушивается в глуховатый голос Холмского,
объясняющего режиссеру действие автомата, обрабатывающего снимки
треков элементарных частиц.
"Координаты отдельных точек следа на таких фотографиях, - говорит