"Йозеф Томан. Калигула, или После нас хоть потоп " - читать интересную книгу автора

добавил он.
Это начинало забавлять Луция. Как самоуверен оборванец!
-- И давно ты занимаешься своим ремеслом?
-- С шестнадцати лет я посвятил себя актерскому искусству, господин
мой.
-- А почему ты стал актером? -- захотел узнать Луций. -- Чем ты
занимался раньше?
Фабий поднял голову.
-- Раньше я был рабом. Потом моего отца отпустили на волю. Уже двадцать
лет я свободный человек.
"Хоть ты и свободный человек, -- решил про себя Луций, -- но чести нет
у тебя. Ты актер". Он вновь заколебался: может быть, следует оставить это
неподходящее общество? Однако не тронулся с места.
-- Что же ты играешь в Риме?
-- Что придется, господин. На улице я подражаю голосам, там я акробат и
глотаю огонь. Перед знатью -- тоже, но там я еще и декламатор, в театре и
на импровизированной сцене -- актер.
-- Ателлана с четырьмя масками и без женщин уже вышла из моды, --
сказал Луций. -- Вы теперь показываете мимы?
-- Да. Чаще всего мимы.
-- А о чем идет речь в ваших представлениях?
-- Да обо всем на свете. В одном миме намешано все, что есть в жизни.
Серьезное и смешное, стихи и проза, танец и слово. Мы рассказываем о
любви, о неверных женах, о скупых стариках, о хвастливых солдатах, обо
всем. Люди больше всего любят грубое веселье, оплеухи, похабные анекдоты,
пинки, шутки. У нас в Затиберье говорят: смех дороже золота! -- Он вскинул
голову. -- Золото для нас что кислый виноград. Смех нам доступнее. Только
вот я... -- Актер умолк на полуслове.
-- Договаривай!
-- Меня влечет другое -- сыграть хоть раз в жизни настоящую трагическую
роль.
Луций вспомнил жест Фабия, царственный был жест, достойный Агамемнона.
-- Так отчего же ты не можешь этого сделать?
-- А если император опять вышлет нас к ахейцам, чтобы мы разыгрывали
свои роскошные представления перед ними?
Луций непонимающе поднял брови.
Фабий сухо объяснил:
-- Двенадцать лет назад император Тиберий отправил всех актеров в
изгнание.
Луций кивнул: он знал об этом.
-- Потом он позволил им вернуться. Я тогда только начинал, мне не было
и двадцати лет. А теперь, благородный господин... -- Фабий нерешительно
посмотрел на Луция и приглушил голос: -- Теперь кара постигла меня вновь.
Я возвращаюсь домой после года изгнания. Нас всех четверых выслали из Рима
на Сицилию, а я оказался главным виновником и смутьяном.
-- Что же ты натворил?
Фабий пожал плечами.
-- Им показалось, что я посмеялся кое над кем из власть имущих.
Фабий мысленно представил себе обрюзгшее лицо сенатора Авиолы, которого
он играл, нацепив накладное брюхо. Тогда он метко изобразил его ненасытную