"Татьяна Толстая. День (сборник рассказов, эссе и фельетонов)" - читать интересную книгу автора

соловьев-разбойников, чтобы оглушительным свистом сбивать с пахвей бывших
подданных Большой Совдепии, - не нам знать. Нас не спросили. Вернее,
спросили, извели кипы рублей на референдумы, а потом все равно сделали
по-своему. Так нам и надо. Мы же склонны к измене и перемене, как ветер мая.
В марте дружно голосуем за то, чтобы держаться вместе, в Союзе. В декабре,
так же дружно, - чтобы наоборот. Капризен советский народ! Как говаривала
одна из героинь Нонны Мордюковой: "То ему - то. А то раз - и это".
Так что пущай с делами президенты разбираются. Поговорим о словах. Как
и полагается в первые дни Творения, зуд наименования и переименования
охватил народы и их вождей. На заре коммунизма, помнится, предпочтение
отдавалось цифрам, аббревиатурам и фамилиям начальства. Улица 3-го июля. ДК
им. Ленсовета. Город Карлолибкнехтовск. Сахаро-рафинадный завод им.
Мантулина. "Красиво..." - думали большевики. Теперь это не модно, теперь,
столь же насильственно, велено впадать в иную крайность: вопреки
фонетическим законам живого (русского) языка требуется воспроизводить звуки
иных наречий с максимальным приближением к звучанию оригинала. Примеры этого
фонетического, или фанатического, чванства общеизвестны: невоспроизводимое
по-русски лишнее "н" в названии эстонской столицы, "кыргыз" вместо "киргиз"
и прочее. Все это уже обсуждалось-переобсуждалось, патриоты от ярости уже
рвали волосы на своих головах, демократы - на патриотических. Всем, однако,
было ясно, что это - ма-а-аленькое наказаньице русскому языку за имперскую
политику его носителей. "А вот тебе нанашки!" - как говорили в детском саду
воспитательницы. "Белоруссия" захотела называться "Беларусь": а на
здоровьичко! Нам, москалям, все равно: безударное "о" и безударное "а"
звучат одинаково. Вот носителям "окающих" диалектов придется попыхтеть, но
ведь не они же у власти. Не слыхать, кстати, направлены ли дипломатические
ноты Украине в связи с тем, что в украинском языке "г" не взрывное, а
фрикативное? Как они там с "кыргызами" управятся, сердешные, не обидят ли,
часом? (Ландсбергис недавно объявил белорусам, что его подданные будут
называть белорусов "гудай", так чтобы те знали и откликались. И ничего,
народных волнений не воспоследовало. Вопрос с места: можно, я тоже буду
говорить "гудай", или же я буду считаться кровавой империалистической
собакой?)
Свое имечко, конечно, всякому дорого. Рассказывают, что как-то в
Институт востоковедения приехал из восточной страны господин Мудак.
Выступает; надо его представлять; все асе неловко. Наши говорят: "Слово
имеет господин Мьюдэк". Профессор поправляет: "Простите, меня зовут Мудак".
Наши опять: "Выступит господин Мьюдэк", тот сердится: "Да Мудак я! Мудак!"
Махнули рукой и решили: ну раз настаивает, то и хрен с ним. Сказка ложь, да
в ней намек, добрым молодцам урок. Не всякое самоназвание благозвучно для
слуха иных народов, и глупо настаивать на его адекватном воспроизведении.
Кого влечет название крема для лица "Калодерма"? А ведь звук божественной
эллинской речи. Любителям прекрасного на заметку: в Америке есть средство от
насморка "Дристан". Позаимствуем?
СЕАНГ (если таковой утвердится) негативных ассоциаций не вызывает, по
крайней мере по-русски, по звучит, увы, отвратительно и шатко, ибо, являясь
словом среднего рода, имеет окончание рода мужского. Спасибо, что не СЕАНС.
Языковая безвкусица президентов-основателей удручает, но не удивляет:
партийно-хозяйственный стаж у них немилый, у Кравчука еще и партбилет не
остыл, намозоленному уху, привыкшему к "Вторчерметам" и "Гособлснабсбытам",