"Алексей Николаевич Толстой. Случай на Бассейной улице (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

девчонка, тебе и во сне не увидать, как мы раньше жили. В Вилла-Родэ на
серебряной посуде кушали, а какие были женщины - с ума сойти... А теперь
вот таким огрызочком довольствуюсь, как ты... Ну, ну, не сердись.
- Нет, рассержусь... Во всяком случае, пейте.
- Иди ко мне!.. Какая ты вертлявая!
- Сяду, но только выпейте.
- За что еще?
- За наши отношения в дальнейшем.
- Вот куда гнешь... Отчего же, посмотрю, какая ты сладенькая...
Он откупорил вторую бутылку. Мери сидела у него на коленях, брыкая
ногами. Он захмелел и целовал Мери... Она же все не подавала знака -
смеялась, пила, бросала в зеркало апельсинные корки...
Михаил, оглушенный, несчастный, боясь дышать, стоял за портьерой.
Кинуться бы, избить нэпача, вытолкать за дверь! Как он смеет целовать
Мери, жирно хохоча, раскачивать ее на коленях... Но Михаил не смел даже
пошевелиться. Выпитая водка с огромным количеством воды отбила у него
последнее мужество. Сейчас, он чувствовал, должно совершиться страшное...
- Нет, нет, не нужно, подождите... Пустите меня, - прозвенел жалобный
голос Мери.
Тогда Михаил от всего отчаяния, от всей своей униженности громко
всхлипнул за портьерой, револьвер выскользнул из руки, тяжело стукнул о
паркет. Сразу стало тихо.
- Кто там у вас? - хрипло спросил "Тыква".
- Подлец, трус! - Мери сорвалась с его колен, распахнула портьеру.
Лицо ее пылало гневом и возбуждением. - Плакса! - Она изо всей силы
ударила по вспухшему большеротому лицу. - Ну же, дурак! - Схватила
револьвер, повернулась к нэпману и стала подходить. Он сразу осел в
кресле, развел руки. Челюсть у него отвалилась. Выкаченными глазами глядел
в черную дырку револьвера.
- Денег... Я стреляю, - сказала Мери.
- У меня нет с собой денег, - захлопнув челюсть, проговорил
"Тыква". - Не стреляйте, слушайте...
- Денег! Если крикнете, то...
- У меня деньги дома, у компаньона... Я же не ношу с собой денег...
Такого оборота вещей не ожидали ни Мери, ни Михаил, стоявший сзади
нее со сжатыми кулаками и перекошенной мордой. Револьвер заходил ходуном в
Мериной руке. "Тыква" совсем струсил и сам помог выйти из затруднительного
положения:
- Не вертите им, он так непременно выстрелит. Черт с вами! Дам я, дам
денег, но за ними нужно съездить...
Немедленно Мери стащила с себя панталоны, приказала Михаилу разорвать
на ленты. "Тыква" протянул ноги, их связали. Кряхтя, косясь на револьвер в
Мериной руке, он написал записку. (Примечательно, что Мери не сказала
цифру, и "Тыква" сам указал ее в записке.) Михаил сейчас же ушел по
указанному адресу. Сорок минут Мери выдерживала нэпмана под дулом
револьвера, иногда только брала апельсин из корзинки, зубами сдирала кожу.
- Тихо, не шевелиться, - повторяла она, выплевывая косточки.
"Тыква" пробовал ее улещать, стыдил вкрадчивым голосом, вспомнил даже
о своих детках в Москве - Мери была неумолима, как настоящая бандитка.
Наконец вернулся Михаил с деньгами. Привез тридцать червонцев...