"Алексей Николаевич Толстой. Подкидные дураки (Рассказ)" - читать интересную книгу автора

единственная отрада в комнате, где в стенах торчали гвозди. Голое окно.
Разломанная бамбуковая ширма в изголовье койки. Из плюшевого диванчика
высовывались пружины и волос. Понятно, почему гражданке Лисиной
приходилось умолять, чтобы зашли.
- Я ужасно жалею холостых, - сказала она. - Без нашей сестры и чаю-то
как следует не напьетесь.
При этом она усмехнулась, собрав губы присоском. Только сейчас
Ракитников почувствовал, что внутри у него все сухо, как в раскаленной
пустыне. Вместо того чтобы пробормотать, как он и намеревался, вроде: "Ну
вот, очень рад, значит - я пошел", - он присел к столу, где дымился носик
у чайника, и начал пить чай, скупо, но вежливо отвечая на вопросы.
Это придало смелости гражданке Лисиной. Она подошла к комоду и
попудрилась. Запахивая капотик, повела плечами, обернулась, сверкнула
(так, видимо, ей представилось, что сверкнула) глазами, мелко засмеялась.
- И я с вами выпью за компанию... Третий раз чайник грею...
- Да, в такую сырость приятно чайку, - согласился Ракитников.
Так они разговорились. Лисина сообщила, что хорошо знает его бывшую
жену Людмилу Сергеевну:
- Моя тетя всю зиму ходила к ним стирать... А теперь, вы знаете, они
уехали в Крым на плешь, купаться...
- Вот как, - откашлянув хрипотцу, косясь в сторону, сказал
Ракитников.
- Тоже, когда вот я была замужем... Это, значит, в двадцать третьем
году, - степенно, даже постарев лицом, продолжала Лисина, - мой муж был
актер, конечно... Вы не слышали - Гриволысов-Чикин? Гриволысов фамилия, а
Чикин он взял, вроде как псевдон... В Туле играл, в Вятке, в Вологде,
очень известный... Любил меня, знаете, обожал, как куклу... И он меня
постоянно звал: поедем в Крым. Но я отказывалась, а теперь жалею... И вы
знаете, как мы разошлись? Из-за тырканов...
- Кого?
- Тырканы - тараканы по-простому. Он был очень скучливый. В Вологде
скука необыкновенная в двадцать третьем году... Пить денатурат ему
запретили доктора из-за блуждающей почки... И он придумал обучать мышь
играть на барабане... Бился с ней, знаете, целый месяц... Я боюсь мышей,
ну, не могу сказать как... И я не спала целый месяц с этой мышью в
комнате, и вот посоветовалась с нашей хозяйкой, и мы допустили к ней
кошку... Мужу я ничего не сказала, хотя он горевал. Хорошо... Ночью он
возвращается из кооператива... У них был компаньон-пьяница, заведующий
кооперативом, - бывало, он лавку закроет с улицы, а с заднего хода
собираются к нему актеры, и они пьют очищенный денатурат и едят все
казенное... И приносит он мне в спичечной коробке двух черных тырканов из
этого кооператива. Показывает и сам, знаете, радуется: "Мы, говорит, будем
их воспитывать и обучать разным упражнениям..." А я боюсь тырканов хуже
мышей... Я их на другой день и выбросила... Он как узнал об этом да как
закричит: "Ты, говорит, не можешь понять моей художественной натуры, ты
два года моей жизни съела..." И тут же он пошел к другой женщине...
(Лисина при этих словах сильно потянула носом, вытерла глаза.) Через свою
глупость упустила счастье.
- Ничего, как-нибудь поправитесь, - неопределенно утешительно сказал
Ракитников. От чая его начало размаривать, и как будто острота восприятия