"Алексей Николаевич Толстой. Рассказы Ивана Сударева (про войну)" - читать интересную книгу автора

полотну в глубоко надвинутом шлеме.
Когда один из часовых прошел то место, которое было намечено
партизанами, за его спиной проворный паренек, в туго подпоясанной стеганой
куртке, одним прыжком перескочил через полотно, держа перед собой автомат,
и тотчас другой паренек, так же бесшумно, кинулся из кустов и быстрыми
движениями начал подкладывать под рельс сложный и страшный снаряд.
Грохоча по лесу, показался поезд, видный весь на завороте пути;
попыхивающие белые клубы дыма стлались к земле; путаясь между высокими
пнями и редкими тощими березками. Огромный, приподнятый над колесами,
жарко дышащий паровоз приближался, - часовые сошли с полотна, показывая,
что путь свободен. Перед паровозом раздался резкий взрыв, взлетел песчаный
смерч, кусок рельса, свистя осколками, отскочил в сторону; паровоз всей
бурно несущейся тяжестью врезался в шпалы; сзади на его занесенный зад с
треском начали громоздиться вагоны, вдвигаться один в другой,
поворачиваться и тяжело опрокидываться под откос. Из них с воплями
посыпались серо-зеленые человечки...
Кроме таких дел, у партизан было много и другой работы в это утро.
Начальник штаба, Евтюхов, тихо беседовал с гостем, начальником конной
разведки, Иваном Сударевым. Сидя около замаскированной землянки, на
сваленной сосне, под моросящим дождичком, они пили из консервных жестянок
трофейное французское шампанское, воспетое еще Пушкиным. В такую сырость у
обоих ныли старые раны. Евтюхов рассказывал о разных трудностях и
неполадках, связанных с тем, что у него не хватает сведений о готовящихся
операциях врага, о том, что происходит в немецких тылах.
- Нужен глубокий разведчик, где его найти? Вот мое горе.
- Твое горе основательное, - рассудительно сказал Иван Сударев и
выплеснул из жестянки остатки слабого напитка. - Без глубокой разведки
отважный дерется с завязанными глазами, а это есть абсурд.
Во время этого разговора заколебался седой от дождя ельник, осыпаясь
каплями, и появились две девушки в потемневших, насквозь мокрых
гимнастерках, в коротких юбках, в больших сапогах. Держа в руках винтовки
с примкнутыми штыками, они вели Петра Филипповича Горшкова. Глаза у него
были завязаны ситцевым платком, он шел, протянув перед собой руки.
Девушки, перебивая одна другую и оправдываясь, рассказывали, что этот
человек взят ими в трех километрах отсюда и непонятно, как он пробрался
через секреты.
- Это жирный карась, - сказал Иван Сударев начальнику штаба. - В
Медведовке я у него раз ночевал, умен и хитер, интересно, что он скажет.
Петру Филипповичу развязали глаза, девушки, перекинув за спину
винтовки, с неохотой отошли от него. Петр Филиппович поднял голову, глядя
на затуманенные вершины леса, вздохнул:
- К вам, собственно, я и шел, дело у меня к вам...
- Любопытно, какое у вас ко мне может быть дело, - ответил начальник
штаба, пристально и холодно глядя на него. - Немцы, что ли, обижают?
- Наоборот, немцы меня не обижают... Я же десять лет отбывал
наказание за вредительство.
- Вам известно, Горшков, что вот вы - незваный - пробрались сюда, но
обратно трудно вам будет вернуться?
- Как же, известно... Я и шел на смерть...
Начальник штаба переглянулся с Иваном Сударевым и подвинулся на