"Владимир Александрович Толмасов. Соловецкая повесть " - читать интересную книгу автора

поручить. А пристав должен быть монастырский. Острог не храм. Любой
изъян в крепости - радость врагу, смерть осажденным. Не хотелось бы
мне на такое дело новгородца ставить, да, видно, придется.
Трифон молчал, опустив голову. Игумен ворочался в кресле,
посапывал. Ожеров свернул рисунок, положил за пазуху, посмотрел на
монахов.
- Значит, так и порешим...
У Трифона будто оборвалось что внутри. Вскинул голову.
- Прости, воевода... Попробую... Дозволь мне быть приставом...
Управлюсь авось...
Воевода улыбнулся в усы.
- Теперь у меня об этом не спрашивай, отцу игумену в ноги
кланяйся, у него проси прощения.
Отец Варлаам с достоинством закивал головой, приосанился. Трифон
поклонился ему земно.
- Отец игумен, прости меня грешного, уважь просьбу мою. Дорог мне
монастырь, дорога и вся земля наша. Поверь, крепок будет острог.

VII

Через неделю Ожеров уехал в Кемскую волость снова нанимать
стрельцов. Трифон остался наблюдать за строением. Дела было много.
Острог строился деревянный, с башнями. Нужен был крепкий лес,
плотницкий и землекопный инструмент: имеющегося в монастыре не
хватало.
Отец Варлаам хоть и петушился, считая каждую копейку, но понимал,
что Трифон старается на совесть. Старец как будто начал забывать
старое, а новый пристав уж и не помнил его. Некогда было ворошить
прошлое, да и ни к чему. Тогда в келье игумена его будто кто толкнул:
вдруг стало жаль зря потерянных лет. Любимое дело само в руки шло.
Бери, держи крепче! А он вместо того, чтобы сразу согласиться,
ломаться начал. Ах, Ожеров, Ожеров! Приехал, смутил душу. Казалось,
что уж все пропало, что нет на этом свете счастья. Ан нет, вот оно
счастье-то: труд хлопотливый. С утра до позднего вечера Трифон на
дворе бегает с планом, помогает ямы копать, бревна таскать, топориком
шутя замки прочные рубит в венцах башенных.
Братия тоже вся на строительстве. Вначале была такая бестолочь,
что воевода и пристав охрипли и изнемогли, растолковывая монахам, кто
и что должен делать. Иноки привыкли к неторопливой жизни: сытно
поесть, крепко поспать, возблагодарить господа за тихое житье. А тут
чуть свет канавы рой, лес пили, землю таскай. Этак и пупок надорвать
недолго.
Однако игумен сам пример показал. Вместе с келарем как-то
утречком при всем честном народе взялись за сосновую дощечку и
бережно, словно хоругвь, перенесли ее с места на место: знай наших!
Монахи, конечно, чтобы от начальства не отстать, разбежались в разные
стороны и давай таскать все подряд, что под руку попадет. Чистый
муравейник. Ожерову с Трифоном едва удалось унять бестолковщину.
Теперь под их присмотром крепость заметно выросла. Высокий
деревянный тын опоясал все главные монастырские постройки. По углам