"Борис Толчинский. Нарбоннский вепрь (Авантюрно-историческая эпопея)" - читать интересную книгу автора

бога, земное воплощение одного из нас, аватаров. Твоих преемников также
будут почитать земными богами; в каждом из них воплотится один из нас. Таким
образом, ты и твои преемники окажутся единственными богами, обитающими среди
смертных, и слова "всякая власть - от бога" обретет самое что ни на есть
зримое воплощение.
Мы будем покровительствовать не только императорам, но и каждому
подданному Империи в отдельности; Божественное Провидение определит, кто из
нас кому будет покровительствовать.
Нам, богам-посланцам, от вас, человеков, ничего не может быть нужно.
Молите нас, но не молитесь на нас. Тельцов и злато оставляйте себе - нам
приносите деяния ваши. Воздвигайте святилища, но не нам и не Творцу потребны
они, а тебе и твоему народу. Помни: через нас Владыка избрал тебя и твой
народ, но достойным этого выбора вам суждено или не суждено быть самим: мы
не станем спасать от козней Хаоса тех, кто не жаждет спастись сам!".
С тем аватары исчезли, растаяли без следа, словно и не было их вовсе.
Но Фортунат - Фортунат ни на мгновение не усомнился в виденном и
слышанном; отныне не был он свободным вождем горцев - стал он
Богопросветленным восприемником и проводником Священной Воли.
Он вернулся к своему народу и, следуя указаниям богов-посланцев,
принялся за дело. Были построены корабли и, покорные воле любимого вождя,
аморийцы отплыли на поиски новой родины. Конечно, не все, что знал он сам,
сказал своему народу Фортунат: всякому делу свое место и свое время.
Конечно, не все, кто прежде почитал его вождем, пошли за ним, и Фортунат
таких не неволил: воистину, как изрекли аватары, нет нужды спасать от козней
Хаоса тех, кто не жаждет спастись сам!
Всего с Фортунатом, детьми его и соратниками из Памфилии отплыли около
двенадцати тысяч человек.
Лишь только вышли суда в море, поднялся ветер, и вскоре старая родина
скрылась из виду. Шла буря; но буря, как и вся жизнь отныне, была необычной:
не было свинцовых туч, гонимых свирепым циклоном, не было жестоких волн,
пожиравших корабли, не было даже дождя и града... Купол небес затянулся
серебристым покрывалом, сокрыв солнце и луну, растворив день в ночи, а ночь
- в дне; где-то вдалеке глухими раскатами громыхал Катаклизм, обещанный
аватарами, да утомленно волновалось море, покорившееся, как и люди, воле
новых богов... Сущее, точно камень под резцом искусного скульптора, меняло
свои очертания, являя новый мир всем, кому назначено было выжить.
И пала Александрия, и пал Рим, как некогда Содом и Гоморра; аватары, не
будучи жестоки, как жестоки люди и прежние боги, губили не жизни, а память,
- именно то, что как раз и составляет цивилизацию. Людей в Катаклизме
погибло немного, не более двух или трех миллионов - важно иное: оставшиеся
больше не ощущали себя римлянами, греками, египтянами в прежнем гордом
смысле этих слов. Они бродили меж развалин своих городов, оплакивали павших
близких - но не прошлое свое; там, в прошлом, они не видели ничего такого,
что стоило бы оплакивать.
Им предстояло начинать все сначала, и они не могли ведать тогда, что
совсем другим людям назначено вскоре стать господами нового мира.
Рисунок материков изменился незначительно: полоска земли, соединявшая
Италию с материковой Европой, ушла под толщу вод; так образовался неширокий
пролив, который вскоре назовут Галльским; полуостров же, превратившийся в
остров, останется Италией.