"Борис Толчинский. Нарбоннский вепрь (Авантюрно-историческая эпопея)" - читать интересную книгу автора

и величественном чертоге, который амореи бесстыдно нарекли Залом
Божественного Величия, рассмеяться в лицо всей этой разряженной толпе
кесаревичей и кесаревн, князей и княгинь, придворных, министров, сенаторов,
кураторов, плебейских делегатов и прочих негодяев, пирующих на крови и поте
закабаленных народов! Да, он рассмеется им в лицо, он, гордый герцог, в
клочья разорвет вассальную грамоту, он скажет все, что думает о
"Божественном Величестве" и подданных императора! А сила в голосе герцога
такова, что когда созывает он баронов и рыцарей на соколиную охоту, слышно
бывает за герму; где этим тщедушным амореям заглушить его!
Так размышлял сам с собой молодой принц Варг, не замечая изменений,
выраставших вокруг него.
А между тем Зал Божественного Величия медленно погружался во тьму.
Тускнели пирамидки, сталактитами свисавшие с далекого потолка и заливавшие
чертог ровным серебристым светом. Рассеянные лучи скользили по фрескам на
стенах; фрески живописали подвиги Фортуната-Основателя, его детей-эпигонов и
прочих первых переселенцев. Фрески были украшены драгоценным шитьем; то
здесь, то там поблескивали жемчуг, коралл и самоцвет; игра света, в
сотворении которой аморийские мастера достигли высшего совершенства,
придавала нарисованным картинам естественную живость, так что казалось,
будто Фортунат и его спутники взаправду двигаются, разговаривают,
улыбаются...
Депутация галлов располагалась в самом центре прямоугольного чертога.
Крун со свитой пришли сюда через единственные двери, вернее, врата, покрытые
золотом и ляпис-лазурью. К Залу Божественного Величия вел длинный путь через
галереи, мраморные и самоходные лестницы, пересекавшие этажи. Всюду во
дворце галлов сопровождал почетный эскорт палатинов, личной гвардии
императора; в сравнении с расшитыми золотом и жемчугом мундирами гвардейцев
парадные весты и упелянды галлов выглядели подобно одеждам простолюдинов.
Собственно, так оно и было задумано.
Когда галлов ввели в Зал, выяснилось, что высший свет аморийского
общества уже собрался, ожидая их. Это заключение, впрочем, оказалось
ошибочным: конечно же, ждали не их, не варваров, - ждали явления главного
действующего лица предстоящей церемонии, и лицом этим Крун Нарбоннский
почитаться никак не мог.
Итак, свет от пирамидок потускнел; однако недолго Залу Божественного
Величия предстояло пребывать в полутьме. Впереди, примерно в двадцати шагах
от депутации галлов, там, где в странном тумане едва прорисовывались
очертания какого-то возвышения, возникало свечение. Оно разгоралось из-за
пелены тумана, сам туман как будто разрастался, клубы его тянулись вверх и в
стороны, точно неся с собой светящиеся частицы некоего газа.
Истинно, сам воздух менялся; тренированное обоняние Варга учуяло
перемену прежде и точнее, чем это удалось сделать присутствующим аморийцам.
Воздух свежел, но при этом ничуть не напоминал естественную чистоту воздуха
гор и девственных лесов; в нем витали незнакомые ароматы, от них мысли
обретали ясность, возникало желание радоваться жизни, свету, этому
величественному залу, всем этим благородным людям в красивых одеждах - и
тому, что с неизбежностью восхода солнца ниспоследует вскоре...
"Проклятые амореи задумали одурманить нас", - пробежала мысль в голове
Варга. Он огляделся - и увидел светлые, умиротворенные лица; такие лица
бывают у людей, ожидающих чуда и точно знающих: оно свершится, - и так он