"Элвин Тоффлер, Хейди Тоффлер. Революционное богатство " - читать интересную книгу автора

правило, люди не получали почасовой платы за свой труд. В качестве рабов,
крепостных или арендаторов они обычно получали определенную долю
производимой ими продукции. Рабочее время как таковое не переводилось
напрямую в деньги.
Добавьте к этому тот факт, что погодные условия, ограниченность
человеческих возможностей и возможностей рабочего скота, а также крайне
примитивная технология устанавливали верхний предел производительности труда
вне зависимости от того, сколько часов работала та или иная крестьянская
семья. В результате отношение ко времени было совсем иным, чем современное.
Согласно французскому историку Жаку Лe Гоффу, еще в XIVвеке в Европе
священники проповедовали, что время принадлежит только Господу Богу и,
следовательно, не подлежит купле-продаже. Продажа работы повременно была
столь же предосудительна, как ростовщичество - продажа денег под проценты.
Монах-францисканец XV века Бернар Сиенский считал, что смертным даже не надо
уметь измерять время.
Все это изменилось с промышленной революцией. Минеральное топливо и
фабрики смели аграрные ограничения производительности труда человека.
Повсеместное распространение часов позволило более точно отслеживать и
измерять время, и то, как долго или быстро человек работал, стало иметь
значение.
Наниматели Второй волны в стремлении максимизировать прибыли вводили
конвейерные линии или сдельную оплату труда, чтобы предельно использовать
мускульную силу рабочих. Основываясь на формуле "время - деньги", фабричным
рабочим стали выдавать почасовую плату. Это объясняет то, почему Бюро
трудовой статистики США все еще измеряет "производительность" в терминах
выпуска продукции в час.
Пионеры-модернизаторы пошли дальше, добавив еще одно звено в ту цепь,
которая накрепко приковала богатство ко времени. Запад постепенно отошел от
запретов на ростовщичество и узаконил процентные выплаты, зависящие от
времени. Вслед за этим пришла пора широкой экспансии других выплат,
основанных на затратах времени, осуществляемых потребителями, корпорациями и
прежде всего правительствами.
Таким образом, оценка труда и оценка денег все в большей степени стали
зависеть от времени. Вводившиеся по отдельности и постепенно, эти двоякие
перемены имели чрезвычайно важное значение. Они означали, что один и тот же
индивид в качестве рабочего, потребителя, заемщика, кредитора и инвестора
оказывался как никогда ранее привязанным к времени.
Рабочие были недовольны этой крысиной гонкой. Художники, писатели и
кинорежиссеры бичевали ее в своих сатирах, как это сделал Фриц Ланг в своем
потрясающем фильме "Метрополис" (1927), вмонтировав рабочих в гигантский
часовой механизм, или Чарли Чаплин, изобразивший ужас работы на конвейере в
своем классическом фильме "Новые времена" (1936). Но с годами, с внедрением
системы тейлоризма, основанной на жестком графике, оковы времени становились
еще более обременительными.
Даже сегодня некоторые наниматели в расчетных центрах или
организованных по фабричному принципу офисах, оснащенных новейшими
технологиями Третьей волны, продолжают использовать методы управления Второй
волны. Высчитывая количество ударов по клавиатуре компьютеров или количество
звонков в час, они применяют традиционные способы повышения
производительности, применявшиеся на текстильных фабриках или конвейерах