"Элвин Тоффлер, Хейди Тоффлер. Революционное богатство " - читать интересную книгу автора

упорное сопротивление со стороны традиционно ориентированных чиновников и их
союзников. Такое сопротивление вызывает неравномерность темпов развития или
по крайней мере способствует этому. Вот почему многие наши основные
институты являются нефункциональными - они не соответствуют ускоряющемуся
темпу, которого требует экономика, основанная на науке. Иными словами,
правительства сегодня находятся в конфликте с самим временем.


Поезда, отправляющиеся по графику

Мечта об идеально синхронизованном, работающем как хорошо отлаженный
механизм обществе привлекала многих "модернизаторов", оказавших влияние на
индустриальную эпоху. В качестве примера можно привести тейлоризм на
капиталистических производствах, ленинизм в Советском Союзе. В том и другом
случае целью было создание государства и общества, которые работали бы с
эффективностью механизма. Каждая бюрократия должна была функционировать как
один человек, все исполнители - маршировать в ногу.
Однако люди и человеческие сообщества - это на самом деле открытые
системы, несовершенные и хаотичные. В нашей частной жизни, как и в обществе
в целом, периоды хаоса и перемен перемежаются с периодами относительной
стабильности (и вызывают их). Нам нужно и то, и другое.
Стабильность и синхронизация обеспечивают уровень предсказуемости,
которая необходима для функционирования индивидов в социальных группах и
особенно в экономике. Без хотя бы какой-то стабильности и координации во
времени жизнь попадает во власть анархии и случайностей. Однако что
происходит, когда побеждают нестабильность и десинхронизация?
Несмотря на десятилетия кровопролитий и незаконных репрессий, советский
режим (1917-1991) так и не смог завершить индустриализацию, которую сулили
его основатели. Синхронизация и эффективность, к которой стремилась
коммунистическая партия, так и не воплотились в экономике, которая работала
только благодаря тому, что коррумпированное подполье развивало параллельную
экономику, где нужный продукт, если оплата была достаточной, мог все-таки
появиться вовремя.
В 1976 году, спустя почти 60 лет после ленинской революции, в
московском отеле, где мы остановились, невозможно было получить кофе и очень
редко - апельсин. Хлеб отвешивался и продавался с учетом каждого грамма.
Десять лет спустя Даже привилегированный средний класс москвичей часто
вынужден был сидеть на картошке и капусте.
Потом наступил коллапс советской системы и экономики. В 1991 году,
опять приехав в Москву, мы бродили по призрачным универсамам с пустыми
полками. В продаже были только банки с какими-то серыми консервами, а на
улицах торговали замерзающие старушки, пытаясь всучить прохожим
единственное, чем они располагали, - шариковую ручку или прихватку для
сковороды.
К тотальному разрушению пришла не только советская экономика, но и сама
система, на которой она базировалась, и вместе с ними все претензии на
синхронизованную эффективность. Никто не знал, когда же появятся обещанные
продукты и появятся ли они вообще. Вместо того чтобы работать по графику,
российские предприятия работали вообще вне времени. В один из наших приездов
в страну мы не смогли, как было заранее запланировано, вылететь из Москвы в