"Элвин Тоффлер. Метаморфозы власти" - читать интересную книгу автора

предварительно опоив.
Даже квалифицированный плотник или дубильщик из XVIII в. был бы
поставлен в тупик тем, что он не может запросто дать в зубы своему ученику.
Посмотрите - этот пример иллюстрирует вышесказанное - на цветную гравюру В.
Хоггарта "Индустрия и лень", напечатанную в Англии в 1796 г. На ней мы видим
двух "подмастерий" - один с удовольствием трудится за ткацким станком,
другой - дремлет. Справа, размахивая тростью, подходит разъяренный босс
колотить бездельника.
И традиция, и закон обуздывают это прямое использование силы в
современном мире. Однако уход насилия из экономики связан отнюдь не с
христианским милосердием или благородным альтруизмом.
Суть в том, что во время промышленной революции верхние слои общества
перестали полагаться, как это было изначально, на низкокачественную власть,
даваемую силой, и перешли к власти среднего качества, предоставляемой
деньгами.
Деньги не могут дать немедленного результата, как кулак в зубы или
пистолет под ребро. Но по причине того, что они могут быть применены и для
вознаграждения, и для наказания, деньги - более многогранный, гибкий
инструмент власти, особенно когда конечная угроза насилия остается на месте.
Деньги не могли стать основным рычагом управления в обществе раньше,
поскольку подавляющее большинство человечества не было частью денежной
системы. Крестьяне доиндустриального века сами обеспечивали себя продуктами
питания, одеждой и крышей над головой. Но по мере того как заводы заменили
фермы, люди перестали сами выращивать себе еду и их выживание стало зависеть
от денег. Эта всеобщая зависимость от денежной системы как отличная от
самообеспечения трансформировала все властные взаимоотношения.
Насилие, как мы увидели, не исчезло. Но его формы и функция претерпели
изменения, поскольку деньги стали главной мотивацией для рабочей силы и
основным орудием управления в обществе на три индустриальных столетия.
Именно этим объясняется, почему и социалистическое, и капиталистическое
общества "фабричных труб" оказались в большей степени скупыми и
стяжательскими, одержимыми деньгами, чем значительно более бедные
доиндустриальные культуры. Жадность, без сомнения, уходит в прошлое. Но
именно индустриализм вывел деньги на первое место среди инструментов власти.
Итак, рост влияния индустриальных государств привел к систематической
монополизации насилия, перевоплощению его в закон и повышению зависимости
населения от денег. Эти три изменения исторически сделали возможным верхам
общества все чаще использовать богатство, а не открытую силу для достижения
своих целей.
Это и есть метаморфозы власти. Не просто ее переход от отдельного
человека или группы людей к другому или другой группе, но фундаментальное
изменение в отношениях насилия, богатства и знания, которые служат элите для
управления и контроля.
Промышленная революция перевела насилие в форму закона, а мы сегодня
переводим деньги - в действительности богатство вообще - во что-то новое.
Эра "фабричных труб" видела, как деньги присваивали себе главную роль в деле
достижения и поддержания власти, сегодня, на рубеже XXI века, мы стоим на
пороге нового исторического этапа. Мы будем свидетелями новых метаморфоз
власти.