"Бардо Тодол. Тибетская Книга Мертвых " - читать интересную книгу автора

то. Мы - программа в Машине Мира, которая распознает свое начальное значение
и вид до того, как, уловленные плотью, мы превращаемся в привычную Картину
Себя. Программа, написанная на Языке Вечных Сюжетов нашего искусства. Язык
вечных сюжетов, вечных сказок нашей жизни и есть главный Язык в Мировой
Машине. Какие-то сюжеты - главные, самые частые, без которых и года не
проживешь, вроде сюжета птицы Феникс: сколько раз мы вспархиваем
воскрешенные из пепла благодаря этому сюжету к Новой, Неведомой новой роли,
новому замыслу. Кончается замысел, роль, и мы вновь умираем, потому что
больше нас нет в судьбе, и судьбы нет; все, мы говорим, обессмысливается,
пока - из праха не воскресаем мы, обновленные, и увы! себя не помнящие. Эти
накатанные сюжеты нашего бытия и составляют привычную картину нас самих.
Недаром говорится: будь тем, чем ты кажешься... Ведь так оно и есть:
вначале, лицедействуя, мы кажемся, а чуть погодя - становимся тем, что
изображаем. В этом и заключена сила ритуала, он кажется таким формальным,
внешним, неважным (ну подними руку и проголосуй со всеми на собрании,
воскликни со всеми вместе Хайль Гитлер... а после, мол, сплюнь,
перекрестись, что тебе станет...). Ан нет, раз поднял руку, перекрестился,
воскликнул, два... и не заметил, как Преобразился, стал ролью и лицедейство
захватило, искренность появилась. Хотя еще по-прежнему, иногда, с бывшими
друзьями еще корит язык наш и память, и сами над собой горюем, мол, кем и
чем я стал, во что превратился... Кончено дело - и не выпрыгнуть из такого
нарочного поначалу замысла.
Когда исчерпана роль, тогда и смерть (при жизни) и воскресение
посредством вечного замысла Птицы Феникс - естественны, хотя и с грустью,
болью, быть может, но восстает из пепла человек и спешит к новому Себе.
Другое дело, когда такие роли оборваны на иных размерах истории, эпохи, или
смерть прекратила Привычное. Тогда разыгрывается вечный сюжет чрезвычайной
трагедийности: сюжет несогласия с судьбой, с богами, с Независящим от Нас.
Человек, лишенный Роли, продолжает ее играть, он даже сильней к ней
прилепляется: теперь он по-настоящему искренен, а сюжет больше не нужен, не
востребован Эпохой, всеобщей жизнью... Так случается со всеми Шаблонами
общих судеб поколения, географии, эпохи (я писал про то перед Сонником), это
удел всех, не пожелавших развиться до Человека Сознающего, и востребовать
себе судьбу, замысел Личностной Судьбы, а разделивших удел всеобщий,
судьбинский временный шаблон. Именно это и происходит с нами в Загробье, где
мы, лишенные нужды играть привычное, как те лишенцы Эпохи, превращаемся в
Оболочки Сюжета, уже ненаполненного жизни Сутью. Конечно, привычные картинки
нас самих, как мы отражались во время жизни в зеркале Собственного
Воображения, могут сильно отличаться от нашего истинного, излучаемого
неведомой телебашней облика. Зеркало Бардо отражает нас такими, какие мы
есть на самом деле! А что мы про себя знаем, помимо выгораживающего нас
благоприятного воображения? Под взглядом Чудища из пустоты дрожит загробное
наше сознание и рвется прочь, совершая страшную (как станет ясно из
дальнейшего) ошибку. Ибо поступать следует как раз противоположно. Не бежать
прочь от ужаса, а потянуться к нему, проникнуться им и, распознав в Калибане
Себя, допустить и взять на себя Свое. Как бы это ни выглядело!
Как обуянный бесом иль духом становится им на миг, так и в Бардо, узнав
Себя и приняв, проникшись обликом, мы становимся тем, чем мы являлись на
Самом Деле, навсегда.
Когда нами завладевает божество, мы превращаемся в это божество. Дух,