"Конец «Крота»" - читать интересную книгу автора (Красильников Рэм Сергеевич)

Глава двенадцатая

Телеграммы из Советского отдела в московскую резидентуру и из резидентуры в Лэнгли шли, не давая передышки их получателям. Большинство из тех, что поступали из Москвы, оседали в кабинете Джеймса Вулрича. Некоторые попадали к начальнику Оперативного Директората Фреду Паркинсу, а иные, напоминая о том значении, которое отводили в Лэнгли резидентуре разведки в стане «главного противника», поднимались выше — на седьмой этаж и ложились на рабочий стол директора Центрального разведывательного управления. Если шефу ЦРУ случалось в это время быть в Вашингтоне, что было не так уж часто. Или о них докладывалось директору Лэнгли там, где ему доводилось быть в данный момент.

Уильяма Кейси, в отличие от многих его предшественников, нельзя назвать кабинетным работником. He слыл он и завсегдатаем вашингтонских салонов. Столичные политические тусовки и интриги не привлекали его. «Старина Билл», как его звали в Лэнгли, предпочитал интриги совсем иного рода. И был «великим путешественником».

Высшие руководители американской разведки, как правило, не часто выезжали за границу и даже за пределы столицы Соединенных Штатов. Кейси не из этой категории домоседов. Он большой любитель встреч с иностранными политическими и военными деятелями, с руководителями зарубежных спецслужб. Особенно с теми, кого можно использовать в борьбе с «главным противником».

Уильям Кейси болен, его болезнь неизлечима. Скоро он сам об этом узнает. Но до последнего дня будет жить ответственностью за непростое дело, которое ему доверили, и ненавистью, которая будет питать его самого до конца отпущенного ему судьбой срока жизни. Путешествия по свету и встречи с нужными для дела людьми поддерживают его на плаву.

Вот и теперь он только что вернулся из утомительной для его здоровья и возраста очередной поездки в Пакистан, который уже в течение ряда лет был основной базой военных и разведывательных операций против ненавистного противника США — Советского Союза. Принадлежавший лично директору Лэнгли самолет С-141 «Старлифтер» мягко приземлился на военной базе Эндрюс близ Вашингтона, оставив позади десятки тысяч миль полетного пути и доставив в Вашингтон материалы приятных и полезных результатов встреч с президентом Зия Уль-Хаком и начальником пакистанской разведки.

Советскому лидеру Никите Сергеевичу Хрущеву, известному в мире своими экстравагантными суждениями, принадлежит обращенная к недругам СССР фраза: «Мы вам покажем кузькину мать!» Никто на Западе так и не узнал, что же это такое — «кузькина мать» и где ее можно отыскать. Президент Соединенных Штатов Америки Рональд Рейган был более конкретен. Он угрожал устроить русским в Афганистане «кровавую баню», какой в свое время был Вьетнам для американцев. Теперь эта крылатая фраза, как и «кузькина мать» Хрущева, прочно вошла в исторические летописи.

Советники американского президента постарались наполнить эту фразу своего лидера полновесным содержанием. Директор Центрального разведывательного управления Уильям Кейси был одержим идеей «пустить коммунистам кровь в Афганистане». Он мечтал о том, чтобы в Советский Союз прибывало из Афганистана как можно больше зловещих «черных тюльпанов» самолетов с телами советских солдат, убитых на территории нашего южного соседа.

В эти годы Афганистан — предмет пристального внимания директора ЦРУ, и многие заграничные путешествия шефа Лэнгли были так или иначе связаны с афганским конфликтом. «Старлифтер» всегда наготове.

Возвращаясь в Вашингтон, Кейси по телефону прямой связи напомнил из самолета о назначенной на этот день встрече с начальником Оперативного Директората и руководителем Советского отдела. У шефа ЦРУ хорошая память. И хороший помощник, напоминающий ему о всех делах, которые ему предстоит сделать. Директору Лэнгли необходимо отдать новые распоряжения. И ему очень нужна информация из Москвы.

Шеф Центрального разведывательного управления лично знаком с начальниками отделов директоратов разведки, знает их достоинства и недостатки. К Джеймсу Вулричу он относится с большим уважением. Не только как к руководителю ключевого подразделения, стоящего на острие конфронтации с «главным противником» и держащего в своих руках нити основных сражений с «империей зла». Но и как к разведчику с огромным опытом и пониманием насущных задач, которые решают Соединенные Штаты. Уильям Кейси ценит «Волка» Вулрича за его хватку и бьющую ключом энергию, за то, что органически присуще ему самому.

Начальнику Советского отдела недаром разрешен прямой доступ к шефу Лэнгли, минуя его непосредственного руководителя Фреда Паркинса, возглавляющего Оперативный Директорат. Паркинс, старый работник разведки, а теперь один из его четырех заместителей, достался Уильяму Кейси в наследство от адмирала Стэнсфилда Тернера, прежнего хозяина Лэнгли. Со временем Кейси может заменить его своим человеком, но пока относится к нему снисходительно и терпит его флегматичный и вялый характер, трудно усваивающий требования нового «крестового похода», который объявлен президентом и которому должны быть подчинены все планы и действия ЦРУ. Фредди Паркинс великолепный менеджер, можно сказать, административный гений. Из двух сложнейших искусств — управления людьми и управления событиями — он отлично владеет первым. Может быть, именно за это качество, которого ему всегда недоставало, Уильям Кейси не торопился менять начальника своего Оперативного Директората. Не беда, что в оперативных делах разведки он начинает отставать и позволяет обгонять себя. Оперативным искусством будут заниматься другие. Тот же Джеймс Вулрич. Начальники отделов и — основное звено ЦРУ — резиденты. Они не подведут.

Сегодня директор Лэнгли принимает их вместе: своего заместителя начальника Оперативного Директората и руководителя Советского отдела. Так необходимо для дела.

…В кабинет 7Д70, находящийся в секции «Д» 7 этажа, можно попасть разными путями: по лестнице, лифтами на седьмой этаж и специальным лифтом, доставляющим посетителей в приемную с укрепленной на дверях желтого цвета табличкой — «Директор Центральной разведки».

Во всех этих случаях посетителям не миновать небольшой стеклянной будки с двумя охранниками, похожими друг на друга и своей униформой, и внешностью. Они бдительно наблюдают за входящими, следя за тем, чтобы те, кто не принадлежал к элите разведки, имел бы соответствующее разрешение на проход в кабинет руководителя ЦРУ.

Джеймса Вулрича охранники хорошо знают, и проблем попасть в кабинет 7Д70 у него нет.

— Здравствуйте, Джеймс, — приветствовала Вулрича Дороии Гринберг, полная, пожилая женщина, секретарь директора разведки. Они давно знакомы, и Дороти с полным правом обращается к начальнику Советского отдела просто по имени. — Вы пришли раньше назначенного времени. А вот Фредди Паркинса еще нет. Господи, он, как всегда, запаздывает. Директор очень не любит такую неаккуратность. Думаю, вам придется немного подождать и пройти к директору вдвоем.

Запыхавшийся от быстрой ходьбы Фред Паркинс показался в дверях кабинета шефа разведки уже тогда, когда Джеймс Вулрич, удобно устроившись в кресле приемной, просматривал утренние газеты. Они тут же были приглашены к директору.

Кабинет начальника разведки имел какой-то неухоженный, неопрятный вид. Как и его нынешний владелец. Несмотря на все старания Дороти Гринберг держать его в образцовом порядке. Казалось, хозяину кабинета не были важны комфорт и удобства, устроенные главным проектировщиком Лэнгли Алленом Даллесом, великим снобом и ценителем роскоши. Он равнодушно относился к шикарно обставленной комнате отдыха с ванной и туалетом, к примыкающему к кабинету великолепному залу для заседаний, с открывающимся из его окон видом на широкую речную долину Потомака. Главное пристрастие Уильяма Кейси, его любимое занятие (конечно, кроме врученной ему президентом власти в разведывательном сообществе Соединенных Штатов) — это книги. Серьезные исторические труды и исследования по экономике. Директор часто поражал подчиненных своей эрудицией в этих областях. И не стеснялся просто навязывать свои суждения, часто не считаясь с мнением собеседника, если тот был из его команды. Своеобразное понимание постулата великого Вольтера, готового умереть за права инакомыслящих!

Уильям Кейси вышел из-за стола и тепло поздоровался с пришедшими. Он широко улыбался и, казалось, не заметил опоздания. Впрочем, причина хорошего настроения шефа скоро стала понятной его подчиненным.

— Господа, — начал Кейси своим тихим шепелявым голосом, глотая, как обычно, окончания слов, — у меня только сорок минут времени. Позвольте приступить к делу. Я только что вернулся из поездки в Пакистан. Я твердо убежден, что события на нашем фронте борьбы с Советами в Афганистане вступают в решающую фазу. В недалеком будущем мы организуем прорыв афганских повстанцев в мусульманские районы Советского Союза через его южные границы. Южное подбрюшье нашего противника мы превратим в пылающий костер. Я также уверен, что мы решим еще одну проблему — устраним полное и бескомпромиссное господство русских в небе Афганистана. Министр обороны и государственный секретарь, кажется, больше не будут возражать против передачи моджахедам «Стингеров» — сверхсекретного оружия Соединенных Штатов, гордости нашей военной техники. Они покончат с безнаказанными действиями русской авиации. После нашей встречи я еду в Белый дом, и думаю, что президент согласится дать «Стингеры» афганским борцам за независимость. Речь ведь идет о решении, которое должно склонить Советский Союз к капитуляции в Афганистане.

Паркинс и Вулрич внимательно слушали шефа, начиная понемногу понимать, зачем перед важной встречей с президентом ему понадобилось приглашать к себе именно их. И, кажется, не ошиблись. «Стингеры» в руках афганских моджахедов были навязчивой идеей директора Лэнгли.

— Теперь, когда значительная часть плана дестабилизации Советского Союза на пути к реализации, необходимо позаботиться о том, чтобы наши резидентуры в Восточной Европе усилили свою работу. Надо взорвать Варшавский пакт. Слабейшее звено в нем сейчас — Польша. Фредди, это — ваша обязанность.

Паркинс понимающе кивнул. У него есть чем порадовать шефа «Солидарность» набирает силу, а нелегальные поставки ей денег, литературы и типографского оборудования успешно осуществляются.

— Ну, и конечно, — снова говорит Кейси, — нам требуется качественная информация из Москвы. Желательно из Кремля и из КГБ. Это уже по вашей части, Джеймс. Я знаю, у вас в Москве были неудачи, и серьезные. Сейчас надо о них забыть. Мобилизуйте все свои возможности. Мне необходимо знать, как Советы воспринимают нашу новую политику, как оценивают дела в Афганистане и Польше. Частности мне сейчас не нужны, играйте по-крупному, я поддержу ваши планы и действия.

Дороти Гринберг осторожно приоткрыла дверь кабинета, напомнив директору, что ему пора собираться в дорогу.

— Благодарю вас, Дороти, у меня, пожалуй, еще есть несколько минут. Это важно. У мистера Пайкни, руководителя оперативной группы по Афганистану и нашего резидента в Пакистане, заканчивается срок командировки. Я думаю, Джеймс, надо направить в Пакистан в этом качестве вашего заместителя Питера Николса. У него ведь солидный опыт работы в Таиланде, не так ли? А главное — знание проблем борьбы с русскими. А Пайкни займет его место. Советский отдел должен быть ведущим в наших действиях против Советского Союза. Не так ли, Фредди? Мы ведь с вами договорились об этом.

Вулрич стоически встретил неожиданное решение директора. Питер Николс у него в отделе только год. Однако «Волк» Вулрич знает, что возражать шефу почти бесполезно. Абсолютно бесполезно рассчитывать и на Фреда Паркинса. Независимо от того, говорил ли с ним директор заранее или нет.

— Если это приказ, сэр, я очень прошу дать нам с Питером три-четыре месяца, чтобы осуществить до конца один план. У «Рекрута», нашего агента в Москве, я вам о нем докладывал — это совместная с Федеральным бюро расследований работа по программе «Кортшип» — появились неплохие шансы попасть в разведслужбу русских в Ясеневе. Компенсировать, так сказать, потерю «Пилигрима». Для этого Питеру — он лично знаком с «Рекрутом» необходимо побывать в Москве.

— Ладно, Джеймс, — Кейси уже двинулся к выходу, — считайте, что у вас есть три месяца. — И обернувшись в дверях, скороговоркой бросил: — И второй вопрос, Джеймс. Эрик Хонтауэр скоро вернется в Вашингтон. Поручим ему контрразведывательную работу в Лэнгли. У него нюх охотничьей собаки и темперамент разгневанной гориллы. А в Москву поедет наш кавказский друг. Мой горец — настоящий боевой конь. Смел и хитер. Вдвоем с вами он будет в хорошей связке. Его можно запрячь в такую тяжелую колесницу, как московская резидентура. Ведь он уже проходит у вас подготовку? Не обращайте внимания на его годы — он, как настоящий горец, всегда молод и горяч.

И не дожидаясь ответа, быстро шагнул в свой персональный лифт.

Кадровые решения директора Лэнгли всегда были неожиданными и быстрыми. Старина Билл не считался с эмоциями подчиненных. Он имел свои собственные представления о талантах тех, кому он доверял и считал достойными внимания. Правда, нередко он ошибался. Как ошибается компьютер, которому предложена броская, но ложная программа.

Ракеты и агенты

После визита в Белый дом Уильям Кейси недолго пробыл в заснеженном и неприветливом Вашингтоне. Уже на следующий день неутомимый путешественник устремился в очередную поездку, и снова «Старлифтер» доставил его в Пакистан. В аэропорту Исламабада директора Центрального разведывательного управления встретил лично пакистанский президент Зия-уль-Хак, предупрежденный, что Кейси везет щедрый «подарок» афганским моджахедам согласие Рональда Рейгана на передачу им «Стингеров».

Одновременно со «Старлифтером» Уильяма Кейси в Исламабаде приземлился американский военно-транспортный самолет с драгоценным грузом, который сопровождался группой специалистов, владеющих секретами применения этого грозного оружия. Они быстро обучат воинов ислама, которые выделены для этой исторической миссии. Если будет необходимо, американские инструкторы и сами примут участие в боевых операциях с использованием «Стингеров». Колесо войны в Афганистане должно завертеться с нарастающей быстротой.

Удовлетворенный поездкой и встречами в Исламабаде и Равалпинди, Уильям Кейси через два дня вернулся в столицу Соединенных Штатов, предвкушая приятные новости, которые должны последовать. Так прошло еще несколько недель…

В кабинете Джеймса Вулрича пронзительно затрещал зуммер прямой телефонной линии директора Лэнгли. Одновременно на столе у Кристины зажегся световой сигнал — начальник Советского отдела занят разговором по телефону с директором: не входить и не беспокоить!

— Джеймс, — голос Уильяма Кейси звучал в трубке отрывисто, но не строго. — Вы не могли бы подняться ко мне сейчас?

— Конечно, сэр. Буду у вас через две-три минуты. Требуется ли взять какие-нибудь документы?

— Нет, Джеймс, ничего не надо брать. Я приглашаю вас одного. Фредди Паркинс, вы знаете, в отъезде. Я хочу вам кое-что рассказать, а заодно и покажу то, что мне только что привезли из Пакистана.

Джеймс Вулрич не был на седьмом этаже с того памятного дня, когда директор, тоже прилетев из Пакистана, вызвал его вместе с Паркинсом и поведал о некоторых своих кадровых планах. И об афганских делах.

«Наверное, опять что-то связанное с Афганистаном, — подумал Джеймс Вулрич, поднимаясь на лифте, — директор тщеславен и любит рассказывать о своих путешествиях. Особенно если они удачны».

Начальник Советского отдела не ошибся. Правда, то, что ему пришлось услышать, касалось не только Афганистана, любимой темы директора Лэнгли в последнее время. Но «конек» Уильяма Кейси — Афганистан, эта «болевая точка» «главного противника» — действительно оказался на первом месте.

Кивнув в знак приветствия Дороти Гринберг, уважительно открывшей для него дверь кабинета директора, Джеймс Вулрич прошел к шефу. «Старина Билл» стоял у большого стола, одного из трех в огромном кабинете, за которым обычно усаживали приглашенных, и рассматривал разбросанные по столу внушительного размера фотоснимки. У Кейси утомленный, нездоровый вид, ввалившиеся щеки, покрасневшие словно от долгой бессонницы глаза. Но директор Центрального разведывательного управления по-прежнему энергичен и подвижен и полон какого-то молодецкого задора.

— Привет, Джеймс, — директор приветствовал начальника Советского отдела и жестом пригласил его подойти к столу с фотоснимками, — у меня, как видите, хорошие новости. Посмотрите, это мне прислали из Исламабада. Наши «Стингеры» приступили к делу. Это русский вертолет МИ-24Д, вернее, то, что от него осталось. Моджахеды с нашей помощью сбили ракетой боевой вертолет русских.

Кейси радовался, как ребенок, получивший в подарок новую яркую игрушку. Он подошел к своему рабочему столу, стоявшему в глубине кабинета, заваленному документами и телеграммами из резидентур, не имевшими для шефа ЦРУ особых преимуществ перед другими атрибутами его занятий в Лэнгли книгами и газетами, громоздящимися здесь же.

— Знаете, Джеймс, — Кейси повернулся к Вулричу, продолжавшему внимательно разглядывать фотоснимки, — мне необходимо позвонить президенту. Наши операции в Афганистане находятся под его личным контролем. То, что касается использования «Стингеров», — особенно. Но вы не уходите, у меня есть для вас другая информация и, надеюсь, не менее приятная.

С кабинетом Рейгана в Белом доме Кейси соединили сразу.

— Господин президент, — начал директор ЦРУ торжественно и немного официально, — у меня для вас прекрасные новости. Мне только что сообщили, что с помощью нашего «Стингера» моджахеды уничтожили русский вертолет. Русские лишены важного преимущества — господства своей авиации в Афганистане. А заодно — посеян страх среди русских летчиков.

Телефонный разговор Уильяма Кейси с президентом затягивался. Рональда Рейгана, очевидно, интересовали многие детали, директор Лэнгли с явным удовольствием удовлетворял любопытство своего патрона.

Наконец, Кейси положил телефонную трубку и, широко улыбаясь, обратился к Вулричу:

— Джеймс, я думаю, что в Афганистане теперь наступит перелом. Может быть, очень скоро моджахедам удастся перенести боевые действия на территорию Советского Союза. В любом случае потери русских должны многократно увеличиться. И это — главное. Ну, а теперь немного поговорим о делах в Москве. Собственно говоря, о том, из-за чего я пригласил вас зайти.

В кипе телеграмм, лежавших на столе, Кейси отыскал ту, которая ему была нужна.

— Вот телеграмма из нашей резидентуры в Лиссабоне. Некоторое время тому назад с нами там вошел в контакт русский офицер из военного атташата посольства. Военный разведчик. Я не помню его фамилии. Лиссабон сообщал ее днем раньше. Мы присвоили ему кодовое имя — «Доллар». Дело в том, что он предложил нам сотрудничество за сто тысяч долларов. Мы здесь сразу оценили важность его предложения и материалов, которые он был готов передать. Правда, ста тысяч он от нас не получил, согласился работать с нами за гораздо меньшую сумму. Пожалуйста, свяжитесь с Майком из отдела Западной Европы. Он вам расскажет все, что будет необходимо, и передаст материалы для дальнейшей работы. Вам следует срочно разработать систему связи с «Долларом» в Москве. Он должен выехать из Лиссабона через две-три недели, поэтому поторопитесь. Агенту предстоит работать в центральном аппарате ГРУ.

Джеймс Вулрич удовлетворенно улыбнулся:

— Да, сэр, это серьезная поддержка для московской резидентуры. Нам очень нужен «крот» в советской военной разведке. Я тотчас же займусь всем, что связано с организацией работы с «Долларом» в Москве. Думаю, что со временем мы решим проблему с внедрением нашего «крота» в Ясенево. Я имею в виду известного вам «Рекрута».

— Но это еще не все те хорошие новости, которые я был намерен вам сообщить. — Директор Лэнгли просиял от удовольствия. — Наши немецкие коллеги из БНД предлагают нам поработать с их агентом. Он из ленинградского института Арктики и Антарктики, специалист по атомной энергетике. До последнего времени он постоянно был в плавании, в научно-исследовательских экспедициях. Он владеет информацией по советскому военно-морскому флоту, в том числе по атомным подводным лодкам. У немецких коллег агент был на очень хорошем счету. Они дали ему кодовое имя «Дэниэль Рост». Они обычно делились с нами полученной от агента информацией, так что и у нас сложилось о нем мнение, как о ценном источнике. Встречи с агентом немцы проводили во время стоянки судов, на которых агент плавал, в портах разных стран. А вот теперь обратились к нам за содействием. Предложили агента нам. Дело в том, что агент постоянно живет в Ленинграде, и у БНД нет возможностей организовать с ним работу в Советском Союзе. Возьмитесь за это дело, Джеймс. Я сегодня же перешлю вам все материалы по делу.

— Благодарю вас, сэр. Вы, как всегда, внимательны к нашим делам в Советском Союзе. Я уверен, что московская резидентура и оперативная группа в нашем генеральном консульстве в Ленинграде сумеют наладить работу с этими двумя агентами. Это хорошее пополнение тому, что мы сейчас имеем в стране нашего главного противника.

— Желаю успеха, Джеймс, а мне необходимо еще разобраться с этим, сказал Кейси, указывая жестом на ворох бумаг на столе.

«Все-таки ракеты и агенты — великая ударная сила, — подумал начальник Советского отдела, спускаясь от директора Лэнгли к себе на пятый этаж. «Стингеры» в Афганистане могут заставить русских поубавить свою активность. Даже отступить. В конце концов они наверняка, впрочем, найдут противоядие, чтобы справиться с этим оружием. Ракеты, начиненные смертью, вообще внушительная сила для сдерживания противника, которого до поры требуется держать в рамках. Но наши агенты, если их умело направлять, могут быть еще более грозным и разрушительным инструментом. И в первую очередь наши «кроты», которых мы внедряем к противнику. Они способны сломать соперника изнутри. Посмотрим, как пойдут дела с «Долларом» и с этим немецким «Дэниэлем Ростом». Ну, а главное все же наш «Рекрут». «Крот» в Ясеневе сейчас для нас намного важнее, чем в других местах.

Директор, хотя он и увлечен идеей сокрушения «империи зла», должен это понимать».

Затишье перед бурей

Наступившая зима 1986–1987 годов не радовала москвичей ни снегом, ни устойчивой морозной погодой. Они уже начали отвыкать и от того, и от другого и как-то примирились с коварными причудами вселенной. Затянувшийся надолго переход от осени к настоящей зиме с ее обильным снежным покровом и легкими морозцами раздражал. И вызывал желание быстрых перемен в капризной природе.

Ждали наступления новых событий и в американском отделе контрразведки в здании КГБ на улице Дзержинского. После провала «Пилигрима» московская резидентура ЦРУ, казалось, ушла в глубокое подполье, спряталась за высоким частоколом дипломатического представительства. Так думали на улице Дзержинского, и были правы. Осенне-зимняя спячка резидентуры американской разведки, непривычное для советской контрразведки затишье в ее обычно бурной деятельности затягивались, не устраивая Вашингтон и настораживая Москву. Затишье перед бурей?

Правда, паузу можно было объяснить еще одним, вполне житейским, обстоятельством. В начале декабря уходящего года советник посольства Соединенных Штатов по региональным вопросам Эрик Хонтауэр, отслужив в Советском Союзе положенный срок, выехал в Вашингтон. Новый резидент Центрального разведывательного управления появился в Москве лишь в первых числах января.

Это была импозантная во всех отношениях фигура, немало изумившая Американский отдел Второго Главного управления КГБ. Александр Нарбеков был сыном кавказского князя, полковника царской и Белой армии. После поражения белых в Гражданской войне он оказался в эмиграции и вместе со своей семьей обосновался в Америке.

Александр по рождению стал стопроцентным американцем. Как и его нынешний шеф, во время войны он служил в УСС. Прекрасно владея русским языком, воспитанный в русской среде родительского дома, он был находкой для Центрального разведывательного управления. До того как попасть в Москву, он провел много лет в резидентурах разведки за границей и заработал блестящую репутацию. И вот Александр Нарбеков, грузный, темноволосый кавказец, с красивым, холеным лицом и хитрым прищуром глаз, — в столице страны его предков Москве, с которой были хорошо знакомы его родители и где сам он раньше никогда не бывал.

Теперь Александру Нарбекову, разменявшему шестой десяток лет, но чувствовавшему себя по-кавказски молодым, предстояло поработать долгих четыре года в стране «главного противника», ставшей его личным врагом.

Это в два раза превышало срок командировки в резидентуру за «железным занавесом», отведенный для рядового сотрудника разведки. Этот предельно жесткий срок был установлен не случайно и диктовался требованиями безопасности. В Лэнгли опасались расшифровки разведчиков. Особенно сейчас, когда на Советский Союз обрушился новый «крестовый поход» Запада и русские удвоили подозрительность ко всем иностранцам. Но потомку древнего княжеского рода можно было не бояться огласки. В Комитете государственной безопасности не была секретом его служба в ЦРУ. Знали об этом и в Лэнгли и тоже не опасались. Александр Нарбеков не будет принимать личного участия в разведывательных операциях. Его задача — придумывать хитроумные ходы и руководить.

С приездом нового резидента ЦРУ, протеже директора разведки, в Москве ожидали всплеска активности американцев, не сомневаясь, что он нагрянет рано или немного позже. Готовились и, почти как всегда, — не ошиблись. Необычное затишье очень скоро уступило место шумным происшествиям, взбудоражившим Вашингтон и Москву.

М-р Кэмпбелл едет в Москву

Нельзя сказать, что решение директора расстроило Питера Николса. Скорее — наоборот, хотя, возможно, это не сразу стало ему понятно. Работа в разведке бросала его из одной страны в другую, он привык к вынужденным странствиям по свету. В Таиланде он «задержался» на целых 5 лет — и это могло показаться необычным. Правда, ничего необычного в долгом «сидении» в «стране слонов» не было — просто ему продлили срок командировки, назначив руководителем резидентуры. И не напрасно, «Везунчик» доказал это своими делами.

B Лэнгли, надо признать, жестко следили за сроками заграничных командировок, не давая засиживаться на одном месте. Этого требовал закон государственного бюрократизма, это была защитная мера от привыкания к обстановке.

В большинстве стран, охватываемых вниманием Центрального разведывательного управления, можно было не опасаться местных органов безопасности. Это были союзники и партнеры. Или — зависимые от Соединенных Штатов государства. Там можно было не церемониться, а если и случались скандальные истории, вызывавшиеся неистребимым рвением ЦРУ, они легко улаживались. В самом худшем случае проштрафившихся разведчиков ЦРУ тихо и незаметно убирали из страны.

Конечно, следовало опасаться русских, которые не упускали возможности поохотиться за американцами. Тут уж ничего не поделаешь, американцы сами были охотниками и очень не любили становиться объектами охоты. Тем более ее жертвами.

Работа в качестве руководителя оперативной группы по Афганистану, от которой Питера Николса отделяли определенные директором три месяца, открывала новые радужные перспективы. Два-три года в столице Пакистана пройдут быстро, тем более что, по всем данным, афганский конфликт вступает в свой заключительный этап. Но пока необходимо сосредоточиться на поездке в Москву для организации работы с «Рекрутом». Поездка в Москву поставит жирный восклицательный знак в карьере «Везунчика»!

В Лэнгли и в московской резидентуре деловито и методично готовились к новым баталиям. На повестке дня — операция с «Рекрутом». В своем последнем письме агент сообщил, что ему удалось устроиться на краткосрочные разведывательные курсы и он проходит интенсивную подготовку к оперативной работе. В Центральном разведывательном управлении отлично знают существо этой учебы. Будущему разведчику необходимы обширные знания оперативного искусства, он должен уметь многое — устанавливать полезные связи, уметь квалифицированно проверяться, выходя на встречи со своими контактами, знать методы вербовки и правила работы с агентами. И многое другое, чему не обучают в университете. Все это знают в Лэнгли на собственном, годами накопленном, опыте. И готовы ждать. Еще немного времени, может быть, 4–5 месяцев, и «Рекрут» закончит свое обучение на разведывательных курсах Первого Главного управления. И тогда он будет в Ясеневе. Теперь уже совсем недолго ждать, когда американский «крот» окажется в штаб-квартире русской разведслужбы!

Сейчас наступает важная фаза всей операции с «Рекрутом». Самое время подумать о быстрой и устойчивой связи. Письма от агента на условные адреса разведки идут слишком долго, в радиограммах многого не передашь, а организация закладок тайников — сплошная головная боль. Личные встречи, конечно, можно считать выходом из положения. В определенной мере. К спасительному средству, пригодному надолго и во всех случаях жизни, их не отнесешь. В условиях Москвы, при том режиме, что установлен для иностранцев, часто проводить их нельзя. Это особенно опасно для разведчиков посольской резидентуры ЦРУ, ибо они, как никто другой, подвергаются сверхжесткому контролю со стороны русской контрразведки. По крайней мере те, кто ей известен.

Но и личные встречи тоже не спасают. 2–3 встречи в год — это все-таки таит опасность, да и недостаточно для обмена информацией с таким ценным агентом, как «Рекрут», которому надлежит стать американским «кротом» в КГБ.

Питер Николс размышляет. У него еще есть время для спокойных раздумий. Организовать бесперебойную работу с «Рекрутом» в Москве невероятно сложно, но возможно. Поможет чудо-техника Центрального разведывательного управления.

Все же недаром руководство Лэнгли так настойчиво проводит линию на создание и внедрение в разведывательную работу новейших достижений научно-технической мысли. По масштабам применения оперативно-технических средств и расходам на их создание Центральное разведывательное управление не имеет себе равных в мире.

Чудо-прибор для связи с разведкой, о котором идет речь и который предназначен для работы с агентом ЦРУ в Москве, очень сложен по своим техническим характеристикам и удивительно прост в обращении. Представьте себе портативный компьютер сравнительно небольшого веса — немногим более 2-х кг и очень небольших габаритов — 300S300S15 сантиметров. На клавиатуре — буквы русского алфавита. Объем памяти шифратора-накопителя около тысячи знаков. При максимальной «загрузке» автоматически зашифрованный в компьютере текст передается за 20 секунд. Прибор снабжен небольшой антенной — металлическим диском, встроенным в футляр прибора. Теперь вы, наверное, уже понимаете, что речь идет о радиопередатчике, но о радиопередатчике не простом. Это портативная разведывательная аппаратура для передачи шпионских сообщений через американские спутники связи с моментальной ретрансляцией их в Лэнгли.

Испытания, проведенные посольской резидентурой ЦРУ в Москве, показали эффективность связи через искусственные спутники Земли из столицы Советского Союза. Теперь такой радиопередатчик можно взять на вооружение для агентов в ЦРУ в СССР. И первым из них будет «Рекрут».

Николс разглядывает комплект аппаратуры, который скоро отправится в московскую резидентуру. Он уже сталкивался с ней и раньше. Резидентура ЦРУ в Бангкоке использовала такой же чудо-радиопередатчик для связи с одним из своих агентов, занимавшим крупный пост в пограничной полиции на севере страны. Спутниковая радиоаппаратура применялась резидентурами американской разведки для связи с агентами в некоторых странах Латинской Америки. Один такой радиопередатчик передан недавно агенту ЦРУ в Кабуле. Личные встречи там крайне затруднены, а оперативная связь с агентурой так необходима.

В Соединенных Штатах для Центрального разведывательного управления развернута целая система спутниковой связи. На стационарные орбиты в воздушное пространство Земли выведена сеть искусственных спутников «Марисат»: «Марисат-1» завис над Атлантикой, «Марисат-2» — над Тихим океаном, «Марисат-3» принимает сигналы, находясь на постоянной орбите над Индийским океаном.

Питер Николс легко представляет, как агент набирает текст сообщения на клавиатуре. Компьютер тут же шифрует его, и теперь достаточно нажать кнопку прибора, чтобы последовал беззвучный «выстрел» в эфир. Нужно только направить антенну на «Марисат-3» и убедиться, чтобы на пути сигнала не было препятствий. Просто и надежно. И замаскировать прибор агенту несложно, его можно положить в портфель или атташе-кейс, какие сейчас в Москве вошли в моду.

«Обучить «Рекрута» использованию прибора сверхдальней связи будет нетрудно, — думает Николс, — гораздо труднее передать его агенту. Тайник, очевидно, исключается. Прибор слишком велик для «любого «булыжника». Нужна личная встреча с «Рекрутом». Кто и как проведет эту встречу — будем окончательно решать в Москве. Может быть, с «Рекрутом» встречусь я сам, ведь я знаком с агентом, а тот знает меня. Это удобно. Впрочем, встречаться с агентом мне самому вовсе не обязательно, есть надежная система для такого контакта. Пароль и опознавательный знак определены давно. Все указано в «плане связи» в «Паркере». Многое зависит от обстоятельств, которые сложатся в данный момент, от того, как поведет себя русская контрразведка. На встречу пойдет человек, за которым не будет наблюдения в эти дни. Возможно, придется применить тот способ ухода от слежки, которым резидентура иногда пользуется в Москве. Решим на месте, поговорю об этом с Джеймсом. Инструкцию по использованию прибора, конечно, можно передать агенту и позже, через тайник. Но вряд ли это разумно, надо извлечь максимальную пользу из тех 15 минут, которые отведены на встречу. Агент должен получить новые рекомендации, вплоть до завершения учебы».

Остается еще одно весьма существенное обстоятельство. Питер Николс не может появиться в Советском Союзе под своим подлинным именем и в том внешнем виде, который известен русским. И в том числе «Пилигриму». Проблем с этим, надо полагать, не возникнет, но все это необходимо тщательно продумать и обсудить с Джеймсом…

Питер Николс — частый посетитель кабинета начальника Советского отдела. Это вполне естественно и нисколько не обременительно для обоих. Сегодня, за несколько дней до отлета в Москву, он, как хороший хоккейный защитник, должен «подчистить огрехи» на вратарской площадке. Их не так уж много. Все вопросы согласованы. Питер Николс направляется в Москву как советник Госдепартамента, следующий в посольство для инспекции. На одну-две недели. Хорошее прикрытие для такой миссии! Посольство каждый месяц посещают десятки людей из разных ведомств, что не должно вызвать подозрения у русских. На этот раз проводится проверка хозяйственной деятельности представительства. Вполне нормально.

Дипломатический паспорт на имя Роберта Кэмпбелла с советской визой давно готов. Билет на рейс «Пан-Америкен» до Москвы — на столе в кабинете Питера Николса.

— Я думаю, Питер, вы правы в том, что вопрос о вашей встрече с «Рекрутом» надо решить в Москве. Признаться, немало аргументов за то, чтобы вы сами проводили эту встречу, но вполне согласен с вами, что с этой задачей справится один из сотрудников резидентуры. Обсудите и решите на месте. Главное в вашей миссии — дать правильное направление всему ходу операции. Необходимо иметь в виду, что наш новый резидент еще не очень сведущ в московских делах. Ваш опыт Александру несомненно пригодится. Подумайте с ним, как лучше использовать его кавказское происхождение, когда обсудите конкретный план операции, русские наверняка обратили внимание на его личность. Ваши полномочия ему известны, мы направим в Москву дополнительные указания.

— Я подготовил, сэр, проект телеграммы «Рекруту». Это очень небольшой текст. О времени и месте встречи мы сообщим ему по телефону. Вы ведь помните, у него есть расписание, когда надо принимать наши возможные телефонные звонки.

— Хорошо. Джеймс, оставьте радиограмму, я посмотрю и подпишу. Через три дня ваш самолет. К этому времени вы должны стать «Робертом Кэмпбеллом». Думаю, что наши специалисты сумеют преобразить вас достойным образом. Надеюсь, что вас узнают те, кто будет вас провожать.