"Призвание (народный перевод)" - читать интересную книгу автора (Тирнан Кейт)

Глава 2. Поиски

3 марта 1977 г.

Мои свадебные одежды уже разложены. Белое платье с вышитыми на нем золотыми нитками, рунами, чтобы призвать силу. Пояс, вытканный из золотых и темно-красных нитей. Браслеты жениха, кованый золотой набор с рубинами, который я унаследовал от отца Грании. На все наложены чары силы и изобилия, защиты от всего, что могло бы навредить нам, благословение на богатство и долгую жизнь.

Но меня интересует любовь. Грания шутит надо мной, говоря, что ничто по-настоящему не может тронуть мое сердце, и, возможно, она права. Я знаю, что не люблю ее, хотя и восхищаюсь ею.

Еще я вспоминаю прошлое лето с Селеной, той американской ведьмой из Вудбейнов. Теперь я знаю, что это была не любовь, но это было таким волнующим и стало самым значительным опытом, какой я когда-либо получал. И это включая все то время, что я был с Гранией. Но все же Грания очень симпатична и гибка. А ее магия сильна. Наши дети тоже будут сильными, и это самое главное. Сила. Сила Вудбейнов.

Так почему же я сомневаюсь, готовясь к свадьбе? И почему мне продолжает сниться то проклятое белое платье?

Нимхид

Квартира отца Бри размещалась на пересечении Парк Авеню и Двадцать второй улицы. Бри давала указания, и я вывела Das Boot с улицы Франклина Делано Рузвельта, поехала через Двадцать третью улицу, наконец выехала на Парк Авеню и заехала в подземный гараж.

Когда мы въехали, охранник гаража очень странно на меня посмотрел. С передним капотом, покрытым серым наполнителем, голубой крышей и новым сияющим металлическим бампером Das Boot выглядела не совсем современной машиной.

Бри высунулась из окна и заговорила с охранником.

— Мы гости Мистера Уоррена из квартиры 3060, - сказала она. И охранник оформил пропуск.

Охранник сверил ее слова с экраном компьютера и впустил нас. В гараже было полно БМВ, Ягуаров, Мерседесов и первоклассных внедорожников.

Я похлопала Das Boot по пестрому капоту.

— Ты хороша для этого места, — сказала я. — Они должны увидеть, как ездит настоящая крутая тачка.

— Это идеальный городской автомобиль, — заверил меня Робби. — Никто не будет даже пытаться его украсть.

Загрузившись рюкзаками, мы пошли к лифту. Бри нажала кнопку тридцатого этажа, и я почувствовала, как Хантер сжал мою руку. Это было так очаровательно, прямо как в кино.

Рейвин улыбнулась Скай:

— Это так круто. Я обожаю город.

Скай улыбнулась в ответ:

— Думаешь, я смогу убедить тебя посетить «Монастырь»?

— Черт, конечно да, — сказала Рейвин. — Это же средневековый музей, правильно? Я такое люблю.

Лифт открылся, и мы прошли по узкому коридору к последней квартире. Мистер Уоррен открыл дверь еще перед тем, как мы постучали. Так же, как и Бри, он был высок, строен и очень красив. Он был одет в изящно скроенный костюм и шелковый галстук.

— Давайте заходите, — сказал он. Он показал на маленький видеомонитор над дверью, что показывал коридор на тридцатом этаже:

— Я видел, как вы пришли, — он клюнул Бри в щеку, потом улыбнулся мне. — Привет, Морган. Давно не виделись.

— Добрый день, Мистер Уоррен, — пробормотала я. При нем я всегда слишком нервничала.

Он нажал кнопку, и картинка на мониторе сменилась изображением гаража. Другая кнопка показывала фойе дома и швейцара.

— Я сказал охране, что вы прибудете в течение понедельника, — сказал он. — Поездка прошла хорошо?

Бри потянулась:

— Идеально. Морган сидела за рулем. Большую часть пути я спала. О, папа, ты встречал Робби, Рейвин и Скай. А это Хантер Найэл, кузен Скай. Я упоминала о нем.

Интересно, что Бри сказала своему отцу. Знал ли он, что Хантер и Скай ведьмы, а его собственная дочь практикует Викку? «Наверное, нет», — решила я. Мистер Уоррен, как отец, в основном не вмешивался в дела Бри. Половину времени он был в Нью-Йорке, нежели в Видоуз-Вэйле, но даже когда он был дома, Бри не имела комендантского часа, не должна была быть дома к обеду в определенное время, не должна была звонить, чтобы сообщить, где она. Из-за этого мои родители очень сомневались, когда отпускали меня в эту поездку.

Мистер Уоррен посмотрел на часы.

— Боюсь, мне пора идти, ребята. Увидимся. Бри, я оставил пару запасных ключей на кухне. Покажи всем квартиру, и поешьте что-нибудь из холодильника. Вы можете спать везде, кроме моей комнаты. Сегодня я ужинаю на Лонг-Айленд, так что вернусь довольно поздно, — целуя, он провел губами по ее щеке и потянулся к шкафу в коридоре за пальто. — Наслаждайтесь городом!

Когда он ушел, Бри улыбнулась и сказала:

— Давайте, разрешите мне сделать великую экскурсию.

Экскурсия заняла всего две минуты. Квартира Мистера Уоррена состояла из приличного размера гостиной, окна которой выглядывали на Парк Авеню, спальни хозяина, маленького кабинета, еще меньшей гостевой комнаты, ванной и крошечной, но удобной кухни.

Все восхищались, но я ничего не могла сделать, чтобы избавиться от чувства разочарования, и, подозреваю, остальные тоже. Бри говорила, что в квартире всего две спальни, но я как-то ожидала чего-то большего, великого. Придерживаться приватности будет трудно.

— Красиво, — наконец сказал Робби. — Великолепное место.

— Одна ванная? — недоверчиво спросила Рейвин. — Для нас семерых?

Бри пожала плечами:

— Это Манхэттен. Место здесь — привилегия. Вообще-то, квартира большая по стандартам Манхэттена.

— Мне нравится декор, — сказал Скай. — Он довольно прост.

«Это преуменьшение», — подумала я. Так же, как и дом Уорренов в Видоуз-Вэйле, квартира была выдержана в строгом стиле. Стены были оббитым белыми, приглушенно нейтральными тонами. Умеренное количество мебели было светлых оттенков: диван в форме буквы L, кофейный столик, и плазменный телевизор были единственной мебелью во всей гостиной. Одна картина висела на северной стене: абстрактный коричневый цвет плавно переходящий в светло-коричневый на белом фоне. Там не было безделушек, фотографий или ваз. Комната не чувствовалась сильно обжитой.

Мы скинули рюкзаки в одну груду рядом с диваном. Хантер встал рядом с окном. В выбеленных джинсах, свободно висевших на его бедрах, и пшеничном свитере большого размера он выглядел слегка богемным и безумно красивым. На свете его глаза приобрели нефритовый цвет. С момента нашей первой встречи я потратила огромное количество времени, размышляя о глазах Хантера. Иногда они были цвета весенней травы, а иногда цвета моря.

— Ну что, какой план? — спросила Хантера Скай.

— Сейчас только чуть больше десяти, — ответил Хантер. Он не побеспокоился посмотреть на часы. Его ведьминское чутье включало в себя странное ощущение времени. — Мне нужно кое-кому позвонить, — продолжал он. Кратко он объяснил свое задание остальным.

— О да, — саркастически сказал Рейвин. — Без проблем.

— Эй, я потеряла иголку в стоге сена на прошлой неделе, — присоединилась Бри. — Думаешь, ты сможешь найти ее для меня? Ну, когда у тебя выдастся секундочка.

— Тебе нужна помощь? — спокойно спросила Хантера Скай, и я старалась подавить беспричинную волну ревности. «Она его кузина», — напомнила я себе. — «Они присматривают друг за другом».

Хантер посмотрел на меня, немного улыбаясь, и я знала, что он заметил мою реакцию.

— Нет, — сказал он Скай. — Не сейчас. Так или иначе, мне будет легче заставить их говорить со мной одним. Мы встретимся здесь перед ужином. Скажем, в шесть часов?

— Мне подходит, — сказала Рейвин. — Рядом с площадью Святого Марка есть несколько магазинчиков, в которые я хочу сходить. Кто со мной?

На экскурсию к Святому Марку вызвались Скай, Бри и Робби. Я решила остаться в квартире, оправдавшись, что хочу немного отдохнуть после езды. Вообще-то, у меня было собственное задание в городе, и мне нужно было придумать план действий.

Когда все ушли, я подошла к широкому двойному окну, выходившему на Парк Авеню. Я могла почувствовать город, жужжащий подо мной: людей в машинах, автобусах и такси; пешеходов и велосипедистов. На меня нахлынуло чувство сожаления, что я не внизу, не на улицах вместе со всеми. Но у меня была работа.

Я открыла рюкзак и вынула оттуда книгу, перевязанную красной лентой, и кинжал со сложной резной ручкой из слоновой кости. Это было частью моего наследства: Книга Теней и атами, принадлежавшие моей биологической матери, Мейв Риордан. Все остальные ее магические предметы остались в Видоуз-Вэйле, спрятанные в моем доме.

Я удобно устроилась в гостиной Мистера Уоррена и открыла Книгу Теней на записи, датированной апрелем 1982, спустя месяцы после прибытия Мейв и Ангуса Брэмсона, моего биологического отца, в Америку. Они сбежали из Ирландии, когда их ковен, Белвикет, был уничтожен чем-то, что называют темной волной, смертельное скопление темных энергий. Выжили только Мейв и Ангус.

Потеряв все в Ирландии и с ясным чувством погони за собой, Мейв и Ангус прибыли в Нью-Йорк. В конце концов, они оставили город и переселились в провинциальный крошечный городишко, примерно в часе — двух езды от Видоуз-Вэйла на север, под названием Мешома-Фолз.

Открыв нужную страницу, я прочла о том, какой несчастливой была Мейв, живя в квартире в "Адской Кухне". Ей казалось, что это место отрезано от пульса земли. Это заставляло ее еще больше грустить о том, что она потеряла.

Я поднесла атами к странице, исписанной почерком Мейв. Медленно я провела затершемся со временем серебреным лезвием по чернилам синего цвета, и в это время на бумаге вспыхнули различные слова. Это была одна из секретных записей Мейв.

Я постоянно смотрю на эти золотые часы, словно это подарок самой Богини. Я не должна была брать их с собой из Ирландии. О, это прекрасный предмет, передающийся веками от одного влюбленного к другому. Я знаю, что когда выпущу свои сенсоры, смогу почувствовать любовь и желание поколений, что исходят от часов. Но их подарил мне Кьяран. Если бы Ангус увидел их, я бы разбила ему сердце.

Кьяран подарил мне эти часы в ту ночь, когда мы заверялись друг другу в вечной любви. Он говорил, что если положить их под дом, то тиканье часов будет удерживать биение двух сердец, делая чувство любви постоянным и преданным. Наверное, то, что я все еще держу их у себя — моя эгоистичная надежда, что Кьяран найдет способ вернуться в мою жизнь? Я не должна даже думать об этом. Я выбрала жизнь с Ангусом, и больше ничего мне не нужно.

В следующем месяце мы с Ангусом покинем этот ужасный город, переедем в новый дом в провинции. Я должна покончить с этим подавляющим безумием прямо сейчас. Я не могу заставить себя разбить часы, но я также и не буду брать их с собой. Ангус и я переедем. Часы останутся здесь.

Кьяран был муирн-беата-дан Мейв, но он лгал ей, он предал ее. А потом, годами позже, долгое время спустя после того, как она отказала ему, он отыскал ее и Ангуса в Мешома-Фолз, заманил их в ловушку — в пустой сарай — и поджег его. Она была чистой добротой, он же — чистым злом. Как она могла любить его? Это было непостижимо. И еще… еще я любила Кэла, который почти убил меня таким же способом, как это сделал Кьяран.

Мне нужно было знать больше. Мне нужно было все понять, чтобы заставить замолчать вопросы о себе и лучше узнать Мейв.

Когда мы планировали ехать в Нью-Йорк, на меня снизошло озарение, что пока мы будем там, я буду находиться всего в одной станции метро от того места, где жили Мейв и Ангус. Если я смогла бы найти их квартиру, то, возможно, всего лишь возможно, я нашла бы и часы. Мейв писала, что, в конце концов, оставила их позади. Я знала, что прошло слишком много времени для того, чтобы они все еще оставались там, — прошло почти двадцать лет — и, даже если она спрятала часы, конечно, их кто-нибудь да нашел бы. Но все же, я не могла оставить эту идею. Я даже не была уверена, почему так озабочена этими часами. Может это было болезненным очарованием? Но мне нужно было увидеть, подержать их.

Конечно, я понимала, что все, до чего прикасался Кьяран, было зараженным, даже потенциально опасным. Поэтому я и не рассказывала об этом Хантеру, или кому-нибудь еще. Хантер никогда бы не одобрил что-то рискованное. Но я должна попытаться их найти.

Я положила атами и Книгу Теней назад в рюкзак. Дома я пыталась гадать с помощью огня, ища старый манхэттенский адрес Мейв. Все, что я увидела, это только внутренняя часть темной квартиры. Вообще-то, большинство ведьм считают, что огонь самая трудная стихия для гадания, но у меня была природная связь с ним — еще один подарок от Мейв. Но то, что показал мне огонь, оказалось слабо связано с тем, о чем я спрашивала: близким, но не точным. Я делала что-то неправильно?

Это расстраивало вдвойне, потому что как раз перед Юле я провела обряд под названием тат меанма брач с Элис Фернбрэйк, кровной ведьмой, которая содержит «Практическую магию», оккультный магазинчик недалеко от Видоуз-Вэйла. Тат меанма — это вид викканского сплава разумов, когда одна ведьма входит в разум другой.

Тат меанма брач на шаг дальше: во время обряда ты обмениваешься всем, что есть внутри тебя. Элис пустила меня к своим воспоминаниям, любви и страданиям, годам изучения и своему знанию. В свою очередь я впустила ее к своим наследственным воспоминаниям от Мейв и ее матери Макенны.

Я вышла из тат менма брача, узнав о магии намного больше. Без этого я бы не имела никакого шанса выстоять перед Селеной. Обряд заострил мое внимание, соединил меня с землей так сильно, что еще практически два дня после него мне казалось, что у меня галлюцинации.

С тех пор я более привыкла к тому знанию, что получила от Элис. Я не ощущала его все время. Это было так, словно мне дали архив, переполненный файлами. Когда мне нужна была какая-то часть знания, мне требовалось просто проверить файлы.

Конечно, знание в этих файлах было определено под Элис. Например, сейчас у меня было восхитительное чувство того, как работать с растениями и травами. К сожалению, гадание — не сильнейшая сторона Элис. То есть, мне нужно обратится к мирским способам, чтобы найти, где жили Мейв и Ангус.

В кабинете Мистера Уоррена я нашла телефонную книгу Манхеттена. Я нашла адрес городского Бюро архивов, потом просмотрела карту метро, которую Мистер Уоррен оставил нам. Бюро находилось рядом с Сити Холл. Туда меня привезет поезд № 6.

Я только успела надеть пальто и шарф и захватила одни из запасных ключей, когда входная дверь в квартиру распахнулась, и вошла Бри.

— Привет, — сказала она.

— И тебе привет. А где все?

— Я оставила их в художественной галерее Ист-Вилэдж. Там идет какой-то спектакль с каменной пирамидой, двумя танцорами, одетыми в алюминиевую фольгу, и гигантским шаром из нитей. Робби будто загипнотизировали, — сказала она, смеясь. — Ты куда-то собираешься?

Я колебалась. Я не хотела врать Бри, но и рассказывать о поисках часов Мейв тоже. Я боялась, что она начнет отговаривать меня.

— Я хотела выполнить несколько поручений, — неопределенно сказала я. — И я подумала, нам ведь нужны, будут свечи для круга в субботу вечером? Ты уверена, что твой папа не возражает против круга в его квартире?

— Наверное, нет, но он все равно ничего не узнает, — заверила меня Бри. — Он встречается с какой-то женщиной из Коннектикута, и собирается на выходных к ней. — Она вытащила бумажник и проверила наличку. — Я собираюсь запастись едой: ты же знаешь папу, его представление о еде это кусок деликатесного сыра, банка с оливками и пачка кофе.

Предсказание Бри было точным, если ни считать сыра, которого и вовсе не существовало.

— Почему бы нам не пойти вместе? — предложила она. — Я знаю все хорошие магазины по соседству.

— Конечно, — ответила я. Я осознала, что была рада шансу нормально провести время с Бри, даже если бы это задержало мою поездку в Бюро архивов.

Бри и я были лучшими друзьями с раннего детства. Но это, как и почти все остальное, изменилось последней осенью, когда Кэл Блэр вошел в наши жизни. Бри влюбилась в него, но он выбрал меня, мы ужасно поссорились из-за этого и прекратили общаться друг с другом. Эти отвратительные несколько месяцев мы были врагами. Но одной ночью, когда Кэл попытался убить меня, именно Бри помогла спасти мне жизнь.

С тех пор мы начали потихоньку восстанавливать наши отношения. Но, пока мы еще не обнаружили способ чувствовать себя легко друг с другом. С одной стороны, она была подругой, которую я знаю и люблю более всех остальных. Но с другой стороны, я увидела, что есть такие черты характера Бри, о которых я ничего не знала.

Кроме того, я тоже сейчас уже не та, что была раньше. С тех пор как я узнала, что являюсь кровной ведьмой, я получила удивительный, но в то же время ужасающий опыт. Когда-то Бри и я делились всем. Теперь в моей жизни была часть, и довольно большая, которую она никогда не сможет понять.

Мы шли к Ирвинг Плас. Ветер был сильный и холодный. Мне нужна была минута, чтобы приспособится к нахождению на улицах, рядом с массивными зданиями, поднимавшимися в высь, спешащими куда-то людьми. Казалось, что Нью-Йорк жил в ритме быстрее, чем остальная часть мира. Это было одновременно и пугающим, и чудесным.

— Классно, не правда ли? — спросила Бри.

— Кажется, что мы в нескольких световых годах от Видоуз-Вэйла.

— А мы и есть, — улыбаясь, сказала Бри.

— Так… так между тобой и Робби все хорошо? — спросила я.

— Думаю, да, — ответила она, ее улыбка исчезла. Мы вошли в супермаркет. Бри взяла корзину и направилась к дели-прилавку, где заказала салат-ассорти и ломтик грудинки по-турецки.

— Ты думаешь? Кажется, будто вы две половины одного целого.

— Так и есть, — сказала она и пожала плечами. — Но это еще ничего не значит.

— Почему?

Она посмотрела на меня как на семилетнего ребенка.

— Что? — спросила я. — Что не так с Робби?

— Ничего. Между нами все прекрасно. В этом вся проблема.

Мы пошли к проходу с чипсами и содовой, в то время как я пыталась осмыслить, что только что сказала Бри. Я видела, как Бри расставалась с дюжинами парней по всем возможным причинам. Один был слишком задумчивый, другой слишком контролировал ее. Один ругал всех, другой не говорил ни о чем другом, кроме тенниса. Один парень паршиво целовался, и Бри впадала в депрессию, только глядя на его губы.

— Хорошо, — наконец сказала я. — Возможно, до меня туго доходит, но какая проблема может быть в отношениях двух людей, между которыми все прекрасно?

— Все очень просто, — сказала она. — Если ты кого-то любишь, тебе могут сделать больно. Не любишь — не могут.

— И?

— И Робби хочет, чтобы мы любили друг друга. Но я не хочу влюбляться в него. Слишком рискованно.

— Бри, это смешно, — сказала я.

Она взяла бутылку диетической колы и обернулась ко мне, в ее темных глазах мерцал гнев.

— Правда? — ответила она. — Ты любила Кэла, посмотри, к чему это привело.

Я застыла, ошеломленная. Иногда она может быть очень жестокой. Это еще одно, что я не знала о ней до нашего разрыва.

— Извини, — быстро сказала она. — Я…я не хотела.

— Хотела, — ответила я, пытаясь сделать голос спокойным.

— Ну хорошо, наверное, хотела, — призналась она. Ее рука, что держала корзину, дрожала. — Но я имела в виду, что когда ты любишь кого-то по-настоящему, открываешь ему свое сердце — ты просто просишь кого-то разбить его и вернуть назад по кусочкам. То есть, конечно, любовь хороша для продажи духов. Но какова действительность? Она просто все захламляет.

— Ты действительно веришь в это? — потребовала я ответа.

— Да, — бесчувственно сказала она и повернулась, уходя дальше по проходу.

— Бри, подожди, — позвала я, торопясь за ней.

Я догнала ее рядом со стойкой с картофельными чипсами. Она, хмурясь, смотрела на них, очевидно обращая внимание только на то, который вкус она сейчас больше хотела.

— Это все из-за твоих родителей? — тактично, тонко спросила я. Родители Бри развелись, когда ей было двенадцать. Это было ужасно: мама Бри убежала в Европу со своим инструктором по теннису. Бри, в тот момент, была разбита.

Сейчас она лишь пожала плечами.

— Мои родители всего лишь один пример среди многих, — сказала она. — Смотри, это не такое уж большое дело. Просто сейчас я не хочу даже думать о такой вещи, как любовь. Я слишком молода. Я хочу вдоволь повеселиться.

Я могла сказать, что тема закрыта, но почувствовала острую боль, когда понимание того, как сильно мы отдалились друг от друга, ранило меня в самую глубь.

Я вздохнула:

— Послушай, мне нужно сходить в одно место. Я вернусь через пару часов.

Бри посмотрела на меня, и на ее лице я смогла прочитать сожаление. Если бы она спросила меня, куда я иду, я бы, наверное, пригласила ее с собой.

— Я возьму свечи и немного соли для круга, — сказала она. — Уверена, что сама справишься?

— Да, — ответила я. — Увидимся позже.