"Призвание (народный перевод)" - читать интересную книгу автора (Тирнан Кейт)

Глава 13. Правда

29 Февраля, 1984

Солнце встает… а с ним умирает влюбленность.

Мейв лежала в моих объятиях. Утренняя роса блестела на ее коже. Я вытащил маленькую соломинку из ее волос и сказал ей, как она прекрасна.

— Нет, Кьяран! — она встала на ноги. — Так не должно быть. Я должна жить с Ангусом, а у тебя есть жена и ребенок.

— Забудь о моей жене и ребенке. Я оставил их. И к черту Ангуса! — крикнул я. — Я устал от причин, которые мешают нам быть вместе. Мы муирн-беата-дан. Мы должны быть вместе.

Но она не хотела слушать. Она продолжала бичевать себя. Ангус был так добр к ней, так внимателен и ласков. Как она могла так обидеть его? То, что мы делали, было неправильно, аморально, самой предательской вещью.

— Как насчет предательства нашей любви? — спросил я. — Ты была полностью согласна все эти три года.

Я объяснял, что оставил мою жизнь в Шотландии. Моя семья, мой ковен, они больше не были частью моей жизни. Я был здесь в Америке, готовясь начать с ней жизнь заново. Что еще она хотела от меня?

— Я не могу жить с тобой, — сказала она. Она убежала через поле, похожая на испуганного кролика, та, которой было предназначено стать высшей жрицей Белвикета.

— Хорошо, а я не могу смотреть, как ты живешь с Ангусом, — крикнул я ей вслед.

Так скажи мне, Мэйв, когда ты выбрала такой путь, и я не могу этого простить, какова цена твоей жизни?

Нимхид

Когда Кьяран вышел из комнаты, сова заняла его место.

— Надо продолжить обряд, — сказала она.

Они начали скандировать снова. Я чувствовала, как растет темная энергия, вызывающая лилово-черный свет, забирающий мою магию. И я ничего не могла сделать, чтобы остановить это. Я была совершенно без сил.

Я думала о Хантере. Как сильно я люблю его. Как он был готов отдать жизнь за меня. Он был моим муирн-беата-дан, и я это знала, но никогда не позволяла себе признать правду.

Внутри меня поднималось сожаление. Сожаление обо всем, что я сделала неправильно.

Я никогда не говорила моим родителям, как сильно я ценю их. Они дали мне прекрасный дом и всю их любовь, а когда я узнала, что меня удочерили, это все казалось ненужным. Потому что из-за меня Мери-Кей похитили. Потому что из-за меня умер Кэл. Он отдал свою жизнь за меня, и я зря потратила все это.

Потому что из-за меня Хантер должен был умереть. И это было самой ужасной вещью из всех.

Мой разум кружился. Я прожила только 17 лет. Как я умудрилась натворить так много? Лилово-черный свет кружился вокруг меня, забирая мою силу. Забирая мою жизнь. Добро пожаловать.

Хорошо, этот тост за тебя, Мейв Риордан. Ты была так молода и прекрасна перед смертью. Вероятно ты не нашла бы меня привлекательным сейчас. Мое отражение пристально смотрело на меня из серебряного кубка, искаженное, отвратительное. Как я мог получить такую прекрасную любовь, пусть даже на одну ночь? Смотря в мои глаза, две темных грязных щелочки, не похожие ни на чьи другие…кроме этой девочки.

Как ты думаешь, Мейв? Ты знала меня лучше, чем кто-либо другой, так ответь на вопрос тьмы, заданный мне: могу ли я убить нашу дочь?

Лилово- черный свет кружился по внутреннему кругу, крепко держа меня. Замаскированные ведьмы Эмиранта стояли вокруг меня, бормоча заклинания.

Я даже не могла контролировать мои мышцы. Я пыталась выбросить сенсоры, просто чтобы увидеть, сколько моих мучителей наслаждаются спектаклем. Но я была слаба даже для этого.

Пума подняла руки, и с тупым ужасом я увидела, что из человеческих рук растут кривые когти кошки. Она начала заклинание. Лилово-черный свет затрещал громче и начал обвивать мою грудь. Я чувствовала, как он окружает сердце, безжалостно сжимая.

Магия покидала меня. Я чувствовала это. Я не хотела отдавать ее Эмиранту, ковену Кьярана. Я не хотела позволять моей магии уйти. Но я была так утомлена от сражения. Я чувствовала, как последние кусочки моего сопротивления уплывают прочь, и я следовала за ними.

— Морган, возвращайся! — это был голос Хантера. Это галлюцинация, сказала я себе, и заскользила в туман.

— Нет! Я не позволю тебе уйти. Не так.

Я заставила глаза открыться. Хантер стоял в дверях. Аура новой силы, казалось, вспыхивала вокруг него, его собственный сапфировый свет приобрел оттенок багряного жара, которого я никогда не видела раньше.

Это действительно он? Как он освободился от Кьярана? Где сейчас Кьяран? Я не могла представить, что Хантер один может справиться с таким злом. Это был сон.

— Сиккер, — гадюка передвинулась к нему.

Не сон. Мое сердце дико подпрыгнуло в груди.

Гадюка бросила в Хантера шаром голубого ведьминского света. Шар попал в цель, и Хантер задохнулся от боли.

Я боролась, вытягивая себя из умертвляющего тумана. Хантер. Я помогу ему. Мысленно я начала мою песню силы. Ан ди алла…

Сила зашевелилась во мне, слабо, как биение колибри. Но она была.

Мысленно я пела песню снова и снова, пока не почувствовала тонкий устойчивый поток, вливающийся в меня. И я послала его Хантеру. Помогая ему, беспокоясь. Делая его сильнее. Исцеляя его раны.

Хантер заблокировал удар шакала, потом повернулся и послал мне быстрый признательный взгляд. «Я люблю тебя, Хантер», — подумала я. «Мы переживем это».

Хантер начал заклинание на языке, которого я не узнала. Прекрасная инкрустация на столе задрожала. Широко открытыми глазами я смотрела, как геммы увеличиваются в воздухе, пылая кроваво-красным светом. Это сигилы, поняла я. Их вызвал Хантер.

Замаскированные ведьмы отодвинулись от него, и я почувствовала их ужас.

— Невозможно, — пробормотал один из них. — Сиккер не может знать, как пользоваться этими сигилами.

Как он сделал это? Я удивленно наблюдала. Мог ли совет сделать его настолько сильнее? Он казался практически непобедимым.

Ведьма в маске медведя пошла к Хантеру, но ничего не смогла сделать. Ведьма издала вызывающий отвращение крик, поскольку пылающий красный сигил бросился на нее. Медведь упал на пол, и сигил охватил его тело огнем.

Затем Хантер оказался возле меня, разрезая атами заклятия, удерживающие меня. Я почувствовала, что он поднимает меня со стола, бормоча:

— Слава Богу, ты еще жива.

— Хантер, нет, — шепнула я. — Спасай себя.

— Ш-ш-ш, — Шепнул он. — Все в порядке.

Но туман кружился вокруг меня, пытаясь затянуть обратно. И в этот раз я позволила ему.

Не знаю, сколько прошло времени. На тротуаре были только Хантер и я. Он осторожно поставил меня на ноги.

— Как думаешь, ты сможешь идти? — спросил он.

— Да, — сказала я, хотя все еще была ужасно слаба. Хантер повел меня прочь от дома.

Мы дошли до Музея Природной Истории и рухнули на ступеньки. Было темно и холодно, и наше дыхание вырывалось облачками пара.

— Ты в порядке? — спросил Хантер.

— Думаю, да. Моя сила… они не забрали ее.

— Нет, — сказал он мягко. — Ты сразилась с целым ковеном Вудбейнов. Спасибо Богине. Я чуть не потерял разум от страха за тебя.

Потом я заплакала, глотая слезы и думая, что они никогда не кончатся.

Хантер устроил меня в своих объятиях. Еще долго я оставалась в этом убежище, плача, пока не кончились слезы. Но даже потом я оставалась там, слушая стук его сердца, и думая, что это величайшая драгоценность.

— Я ужасно выгляжу, — сказала я, закончив сморкаться. Я заметила, что лицо Хантера покрыто слезами, как и мое. — Хантер? — спросила я неуверенно. — Ты в порядке?

Он кивнул.

— Я отправлю сообщение Скай, чтобы они знали, что мы в порядке. — Он на мгновение сконцентрировался. — Вот, — сказал он, потом снял пиджак и накрыл мои плечи.

— Как ты узнал, где я? — спросила я. — Я звала тебя, но не получала ответа. Кьяран блокировал мои сообщения, — я вздрогнула.

— Я нашел бывшую любовницу Кьярана, и она рассказала мне, где ковен, — объяснил Хантер

— Что случилось с ведьмами Эмиранта? — спросила я.

— Все еще в доме. Восстанавливаются, я полагаю. Я хорошо задал им, но не думаю, что это надолго, — сказал Хантер. — Я больше беспокоился за твою жизнь.

— Но они все еще там.

— Да. Я отправил сообщение совету, но сомневаюсь, что они получат его до того, как Эмирант очистит дом. Скоро они снова выйдут на поверхность, — мрачно добавил он.

К нам подошел малыш, держащий отдельно завернутые розы.

— Эй, мистер, хотите купить цветок для леди? — спросил он.

Хантер поднялся.

— Да, Боже, да, я готов купить ей целый букет, но — он дотянулся до своего кармана и порылся в нем. — Я возьму одну. Оставь сдачу себе.

— Спасибо, — сказал мальчик, его лицо засветилось, когда он понял, что Хантер дал ему двадцатку.

— Это было щедро, — сказала я когда мальчик убежал, и Хантер снова опустился рядом со мной.

Он пожал плечами.

— Я чувствую себя щедрым — и невероятно виноватым. Намного больше, чем виноватым. — Он протянул мне цветок. — Морган, я не знаю, как извиняться.

— За что? Тебе не за что извиняться, — запротестовала я. — Ведь это я первая подвергла себя опасности.

Он посмотрел на меня своим суровым взглядом.

— Напомни мне как-нибудь строго поговорить с тобой, но правда в том, что все это моя вина.

Я прижалась ближе.

— Почему ты так говоришь?

— Разве это не очевидно? Я должен был понять, что Эмирант захочет получить тебя.

— Хватит обвинять себя, — сказала я ему. Я провела рукой по его гладкой щеке. Он был так дорог мне. — Это совет понял все абсолютно неправильно. Как они могли подумать, что мишенью будет ребенок Кьярана?

Хантер ничего не говорил.

— Я не обвиняю их, — неохотно добавила я. — Я хочу сказать, что в видении волчонком была я. Но, очевидно, мы ошиблись, думая так.

Хантер пристально посмотрел на меня с выражением жалости и горя.

— О, Морган, — сказал он. — Я думал ты уже знаешь.

— Знаю что? — внезапно безымянный страх появился у меня под сердцем, темный, холодный комок.

— Видение действительно значило то, что мы думали. Совет не ошибался. Мишенью был ребенок Кьярана.

— Но Киллиан никогда не был их мишенью…

— Не думай о Киллиане. Есть одна вещь, которой мы не знали, — он прервался, его голос стал ласковым. — Не знал даже Кьяран — до того, как провел с тобой тат-меанма. Он говорил, что Мейв держала тебя маленькую — и он слышал, что она говорила о твоих глазах. Морган, у Ангуса были голубые глаза. А у тебя карие… как у твоего отца.

— Нет. — Я задрожала снова, как только поняла, что он хочет сказать. — Этого не может быть. Это невозможно. Я не верю…

Хантер положил руку мне на щеку.

— Морган, ты дочь Кьярана.