"Париж" - читать интересную книгу автора (Моруа Андре)

Аристократические кварталы

И вот мы на восточном конце улицы Риволи, по соседству с Марэ, аристократическим центром Парижа во времена «Жеманниц». Как во всяком большом городе, «аристократические кварталы» на протяжении веков переместились на окраины. Процесс одряхления городов очень прост. Богатые и влиятельные семьи ищут уединения и строят дома в еще не занятой обширной местности. Другие семьи, из снобизма или по дружбе, присоединяются к ним. И некогда пустые пространства постепенно заполняются. Нувориши втираются в квартал, который слывет элегантным. Через одно или два поколения первые владельцы начинают скучать или разоряются. Их внуки строятся в другом месте. Квартал познает все более и более глубокое падение. Дворцы становятся лачугами, но вот приходит день, когда некий барон Османн и его преемники квалифицируют их как «нездоровые островки» и обрушивают на эти остатки прекрасного прошлого кирку разрушителя.

В XVII веке площадь Вогезов и Марэ были усеяны аристократическими особняками. Среди них добрая сотня избежала действия времени, но многие, разделенные на маленькие квартирки, на магазины, имеют пышный, но жалкий вид опустившегося вельможи. Лучшие из этих разделенных домов были использованы республиканской администрацией, Дом госпожи де Севинье превратился в музей Карнавале. Вы найдете в нем всю историю Парижа в документах, эстампах и безделушках. Национальный архив захватил особняки Роан, Субиз, д'Омон, сохранив их внушительный вид.

Площадь Вогезов занимает то место, где некогда находился старинный особняк де Турнель, в котором французские короли жили до Лувра и который Екатерина Медичи приказала разрушить. Именно Генрих IV, любивший красивые площади с аркадами в Беарне и Наварре, решил окружить площадь Вогезов симметричными павильонами из кирпича и камня. Это единство планировки, столь редкое для городской архитектуры за пределами Франции, сделало из площади Вогезов чудо, равное Вандомской площади. Название площади Вогезов дано революцией. Госпожа де Севинье называла ее просто «площадь». Во времена госпожи де Севинье она была излюбленным парижанами местом для прогулок. Во времена Фронды площадь была лагерем, где окопались войска города. Двадцать шесть особнячков окружают площадь. В XVII веке они принадлежали знатным вельможам; № 1 — особняк де Куланж, где в 1626 году родилась Мари де Рабютен-Шанталь (маркиза де Севинье), которая остается некоронованной королевой Марэ; № 4 — особняк де Бретей. № 6 знаменит тем, что в нем с 1833 года по 1848 год жил Гюго и там написал свои шедевры. Возможно, что Марьон Делорм, жившая как раз позади особняка Гюго, не случайно была избрана поэтом героиней одной из его драм. Теперь в № 6 — музей Виктора Гюго, где вы увидите прекрасные рисунки тушью и рукописи с крупным почерком. «Ego Hugo».[13] На всем пути нашего странствования мы будем встречать этого исполина духа. Номера 13

и 15 — особняки де Роан-Шабо; № 14 — особняк Данжо; № 17 — особняк де Шабанн, позднее особняк де Флёр.

В XVIII веке квартал Ришелье-Друо был возведен в ранг аристократического квартала, в то время как богачи давали приют своим прекрасным подругам в «домиках для развлечений» в районе Шоссе д'Антен. Еще позднее «девушки легкого поведения» селились вокруг церкви Нотр-Дам де Лоретт, откуда и название «лоретки», данное им в XIX веке. Такое географическое соседство домиков любезных дам, которые имели привычку проживать на границе с аристократическими кварталами, давало возможность вельможам-покровителям легко и удобно переходить из супружеского особняка в «особнячок»

Я говорю «имели» привычку, потому что эта «профессия», по крайней мере в таком виде, погибает. Между тем на левом берегу, в четырехугольнике, граничащем с Сеной, бульваром Инвалидов, улицей Сен-Пер и улицей Севр, формировался знаменитый квартал Сен-Жермен, доступный во времена Бальзака только для определенного круга, временная крепость французской аристократии, ныне заселенная министерствами и посольствами. Победители уберегли свои завоевания от разрушения, и таким образом квартал не потерял

своего характера. Если вы не возражаете, войдем в особняк Матиньон, эту канцелярию президента, или в особняк Ла Рошфуко-Дудовиль (ставший итальянским посольством). Вы увидите, что эти княжеские резиденции были построены «между двором и садом». На улицу Варенн выходит замощенный двор, очень обширный, задуманный для таких прекрасных карет, что даже длинные американские автомобили разворачиваются в них с легкостью. Поднимемся на первый этаж. Оттуда вы увидите громадный парк, образуемый многими смежными садами.

Тот же сюрприз ждет вас и в квартале Сен-Оноре, где сады Елисейского дворца, сады особняков Ротшильда (ставшие один — Межсоюзным клубом, другой — помещением американского учреждения); сады Английского посольства, занимавшего с 1815 года особняк де Шароз, покинутый Полиной Боргез, и включившего в свои владения особняк Перер; сад особняка Пилле-Вилль образуют все вместе другой малоизвестный парк. Потому что «аристократические кварталы» всегда перемещались к западу. Во времена наибольшего процветания «благородного предместья» долина Монсо, Шайо, Отей, Пасси находились в сельской местности. Для Бальзака пойти обедать в ресторан «Роше» (теперь втиснутый в улицу того же названия) означало «отправиться в поля». Квартал Монсо был построен после 1870 года; Филипп Эриа рассказал нам его историю в романе «Семья Буссардель». Художники построили здесь маленькие разрозненные особнячки так вольно и так хаотично, что вилле в стиле Ренессанс навязано соседство с готическим павильоном, и оба здания украшены застекленными мастерскими. Вы еще увидите несколько таких достойных осуждения фантазий на улицах Прони, Ампер и на площади Мальзерб.

Потом появились строители «доходных» домов, которые заполнили восьмой и семнадцатый городские районы

шестиэтажными домами, безличными, зажиточными и такими же вместительными, как те, в которых жили родители Марселя Пруста, — с гостиными, украшенными стенными коврами, эркерами, вечно зелеными растениями, с резными ларями в столовых и цветными стеклами в окнах. Комфортабельное уродство. И наконец, продолжая движение к западу, районы Шайо, Пасси, Отей образовали шестнадцатый округ. «Жить в шестнадцатом округе — это значило провозгласить свои принципы»; это значило признать себя крупным буржуа. Кто хочет в богатстве сохранить стиль богемы, ищет более оправданный компромисс между комфортом и географией. Для таких эстетов жизнь в Пале-Рояль — вполне приемлемое решение, такое же, как снять квартиру во флигеле какого-нибудь старого особняка в районе, где жила семья Германт. Но житель шестнадцатого округа, подобно старшему лесничему казенных лесов, «как правило, гордится своим положением». Впрочем, внутри самого шестнадцатого округа есть нюансы, которые вы постепенно уловите. Квартал Шайо более роскошный, более коммерческий: тут находятся гостиницы типа «Палас» и живут известные портные. Квартал Пасси — смешанный.

В нем есть места очень богатые, такие, как Ла Мюэтт, где Европейская организация экономической кооперации построила свои конторы в старинном парке Анри Ротшильда, но также и улицы «мелкобуржуазные», как сказали бы в Москве. Отей более откровенно провинциален. До войны 1939 года я ездил туда навещать Жака-Эмиля Бланша в его просторном доме, похожем на нормандское шале, где этот большой художник плакался на нищету посреди своих Коро, Мане, Писсарро на принадлежавшем ему обширном участке земли, квадратный метр которого уже тогда стоил астрономическую сумму.

Как Англия не составляет части континента, а только соседствует с ним и участвует в жизни Европы, так Нейи на Сене не является кварталом Парижа. Это провинциальный город, который находится во взаимно выгодных отношениях с Парижем, — город, полный свежего воздуха, спокойный, очень приятный для больших семейств (мать водит детей на прогулку в Булонский лес) и для писателей, ценящих тишину в десяти минутах от площади Этуаль. Бодлер, Теофиль Готье, Ла Варенд, Монтерлан некогда жили в Нейи. У Мориса Барреса был дом на бульваре, названном теперь его именем. Роберт де Монтескью снимал здесь в аренду Павильон муз, где молодой Марсель Пруст с восхищением и скрытой усмешкой принимал участие во многих пышных празднествах. У Айседоры Дункан была студия на улице Шово.

Благодаря чистоте воздуха в Нейи находится множество клиник, включая великолепный американский госпиталь. В родильных домах процент рождаемости так велик, как ни в одном городе Франции; тысячи парижан родились здесь и становились на несколько дней нейилеенцами (так следует называть жителей Нейи). Впрочем, продвижение к западу никогда не прекращается. Так как в Париже строят мало, то парижане селятся в Сюрен, Булони, Сен-Клу, Вилль-д'Авре, Гарш и Сен-Жермен-ан-Ле. Великий Ален, Монтень нашего времени, жил в Везине, и братья Таро долго были парижанами Версаля.