"Игорь Ткаченко. Советы начинающим (Вводная лекция по курсу графофантомании)" - читать интересную книгу автора

всяких космических механизмов. Читатель сейчас не обладает тем
долготерпением, что было у него в времена Жюля Верна, и может запросто
уснуть, если на протяжении доброй половины рассказа космолетчики объясняют
друг другу принцип работы и внутреннее устройство корабля, на котором
летят вместе вот уже десять лет.
Рассказ можно назвать как угодно. Например, так:

СЛУЧАЙ В КВАДРАТЕ ХЕТ-717964/РО7-125а

Длинная блестящая стрела стремительно вспарывала
пространственно-временной континуум. Кварковый реактор с нейтринным
инженером на медленных фотонах бесшумно всасывал пустоту и лишь изредка
по-детски всхлипывал, пытаясь раздробить флуктуации плотности. В
необозримом четырехмерном чреве корабля пустота рвалась, сжималась,
пережевывалась в могучих жерновах мюонных полей и, обессиленная, отлетала
далеко за корму. Там она запоздало возмущалась, свивалась в тугие воронки,
пульсировала и разбегалась во все стороны длинными гравитационными
волнами, едва ощутимо покачивая корабль. Корабль был похож на огромного
кальмара, несущегося с немыслимой скоростью в океане пустоты.
Краша стояла на капитанском мостике, скрестив на груди тонкие руки с
длинными нервными пальцами пианистки. Сквозь подошвы космобутс она
чувствовала легкое подрагивание палубы, которое передавалось всему ее
телу, и от этого казалась себе слитой с кораблем воедино. Так оно и было.
Долгими месяцами циклическая система жизнеобеспечения корабля кормила,
поила, обувала и одевала капитана, а дважды в неделю даже делала маникюр.
Корабль был для Краши домом, надежно защищающим от безжалостной радиации и
несущим к звездам.
Сзади, за кормой, звезд видно не было, только поразительная чернота
вечной ночи. Звезды всей Вселенной собрались по курсу корабля в идеально
сферический сверкающий комок. Умом Краша понимала, что это всего лишь
релятивистский эффект, зримое подтверждение правильности преобразований
Лоренца, но чувства... Краша даже шагнула вперед, завороженная
необузданной игрой красок, но, коснувшись лбом иллюминатора, тряхнула
коротко стриженной копной огненно-рыжих волос и поспешила в ходовую рубку.
Щелкали реле, по-домашнему уютно гудел силовой трансформатор, на
экране центрального визора то одним, то другим боком кокетливо
поворачивалась изящная фигура Лиссажу, любимца капитана. Все было в
порядке. Как всегда.
Краша села в кресло, привычно провела ладонью по гладкой выпуклости
бортового Мозга, где под матовой поверхностью белыми и голубыми змейками
пробегали мысли.
- Моз, а Моз, - тихо позвала она.
- Я здесь! - бодро откликнулся не любивший долго оставаться в
одиночестве Мозг.
- Что-то мне не по себе...
- Что случилось?
- Какое-то томление, предчувствие, ожидание...
- Ожидание беды, предчувствие опасности? - деловито осведомился Мозг.
- Нет, не то.
- А томление сладкое? - вкрадчиво спросил Мозг.