"Егор Титов, Алексей Зинин. Наше все (Футбольная христоматия) (fb2) " - читать интересную книгу автора (Титов Егор, Зинин Алексей)

ГЛАВА 4 Как воспользоваться полученным шансом

Для того чтобы состояться в каком-то деле, помимо всего прочего нужно уметь использовать те шансы, которые тебе посылает Всевышний. Бывает, единственный достойный случай проявить себя выпадает человеку в тот редкий момент, когда он по каким-то причинам не готов к испытаниям. Я думаю, что мне повезло: мои шансы приходили ко мне вовремя, хотя тогда мне казалось, что я слишком долго их ждал. А началась моя «шансовая эпопея» в 1992-м…

До попадания в дубль мне непосредственно на зеленом газоне в общем-то все легко давалось. И вдруг, попав от Королева к Зернову, я понял, что мне нужно завоевывать авторитет заново. Вообще все проходить заново! Впереди представлялся какой-то нереальный по сложности путь. Пока я месил грязь на полях второй лиги, мои сверстники уже становились звездами.

Владик Радимов в только созданном российском чемпионате произвел фурор. Он играл дерзко и ярко, напрочь шокировал и своих и чужих. Так вот, я наблюдал тогда за взлетом Радимова, чуть позже Хохлова, и мне безумно хотелось тоже на авансцену выйти. Проверить себя! Зависти никакой и в помине не было, я вообще подобного чувства никогда в жизни не испытывал. Мы вместе с Владом и Димоном выступали в юношеской сборной СССР были прямыми конкурентами, и я не сомневался, что эти ребята доберутся до Высшей лиги.

Когда они заблистали, я радовался за них. Чуть ли не гордился. При этом сознавал, что мое время тоже обязательно наступит. Я объективно оценивал ситуацию: заиграть в том «Спартаке» семнадцатилетнему мальчишке было не под силу. И все равно зверски тянуло попробовать.

Если бы в тот период мои мечтания сбылись и Романцев бросил бы меня в бой вместе со спартаковскими титанами, боюсь, я просто не выдержал бы таких потрясений.

Подобие моего дебюта состоялся в 1993 году в товарищеском матче со сборной Ирана. Когда минут за пятнадцать до конца встречи Олег Иванович подозвал меня, чтобы выпустить на поле, я так разволновался, что споткнулся и чуть не упал. Этот комичный эпизод я часто описывал в прессе. Напомню лишь, что от волнения я заменил не Вовку Бесчастных, как мне велел Романцев, а Игоря Ледяхова. Это сейчас смешно, а что тогда со мной творилось, вы даже не можете представить!

Главное — что я все же попробовал на вкус большой футбол, только вот следующего шанса мне пришлось ждать почти два года.

В марте 1995-го я должен был наконец-то принять участие в официальном матче в Москве с «Уралмашем», но получил небольшую травму. Лежал дома перед телевизором, и когда Муксин Мухамадиев сделал дубль, у меня мелькнула мысль: а ведь я тоже мог бы сейчас быть там, в телевизоре, и, глядишь, поучаствовал бы в голевой комбинации!

И все же вскоре, уже на выезде, в кубковом противостоянии все с тем же «Уралмашем», наконец-то получил то, что было для меня так важно. Поразительно: события, предшествовавшие полноценному дебюту, мне запомнились куда больше, чем сам дебют. Нас поселили в «новейшей и комфортабельнейшей» гостинице города Екатеринбурга, постройки эдак года 1969-го. Вырывающий ноздри запах я не комментирую, раньше он был обязательным атрибутом каждой гостиницы. Меня убило другое — полчища тараканов. К этим тварям я вполне нормально отношусь — как-никак рос в коммуналке, где мусоропровод располагался прямо на кухне. Однако столько тараканов, сколько на нас с Валеркой Чижовым в буквальном смысле набросилось в номере, я не видел нигде и никогда. Была настоящая война! Эти варвары по стенам залезали на потолок и оттуда падали на нас — мы едва успевали смахивать их с себя. После непродолжительных боев мы с Чижом сдвинули кровати в центр комнаты, одежду положили на тумбочки — не хотелось, чтобы враги в нее забрались и отправились с нами в Москву. Но как только выключили свет, последовала новая атака. Мы встали, зажгли лампу и отбили натиск превосходящих сил противника. Так повторялось несколько раз. Потом мы уже решили свет не гасить, и все равно поспать нам не удалось.

То ли эта безумная ночь повлияла, то ли тот факт, что из-за обилия больных в состав вкрапили много молодежи, то ли сказалось, что к моему появлению на поле счет был уже пять-ноль в нашу пользу, но я ни капельки не занервничал, когда услышал: «Готовься». Отыграл минут двенадцать совершенно спокойно. Какой-то эмоциональной феерии не испытал. Я просто ощутил: ну вот, та жизнь, к которой так долго подбирался, наконец-то наступает. Дерзай!

Затем я очень неплохо вышел на замену в кубковой встрече с «Динамо». Мои сорок пять минут все оценили лестно, даже Романцев. И после этого я уже во что бы то ни стало рвался попробовать себя в стартовом составе в чемпионате страны. Накануне ростовского поединка с «Ростсельмашем» я уже всерьез рассчитывал на то, что мне такую возможность предоставят, к тому же все ведущие центральные полузащитники «Спартака» находились в лазарете.

Когда на установке услышал свою фамилию, сердце учащенно забилось, однако я очень быстро взял себя в руки. И на двадцатой минуте отдал голевой пас Мухамадиеву. Тем не менее матч получился безумно тяжелым. Стадион битком. Жара какая-то патологическая — сорок градусов. Солнце висело прямо над головой. Минут за пятнадцать до конца я совсем спекся, уже не играл, а насиловал себя на поле. Набегался так, что меня чуть не вывернуло наизнанку. С тех пор жару не люблю. Лучше уж мороз и стужа!

Пришел я тогда в раздевалку, расшнуровал бутсы, сижу и думаю: «Да, батенька, сложновато играть с мужиками!» Но команду-то не подвел, себя от основы не «отцепил». Я догадывался, что Олег Иванович будет ставить меня до тех пор, пока не поправятся Цымбаларь. Пятницкий и Никифоров. За это время мне необходимо было набрать побольше вистов и ни в коем случае не оконфузиться.

В итоге программу-минимум я выполнил. И когда «старики» выздоровели, да еще Вася Кульков подъехал, я отправился в резерв с чувством выполненного долга. Никакой досады не было!

Я уже отдавал себе отчет в том, что могу играть на серьезном уровне. Могу и буду! Да, я плотно сидел на скамейке запасных, но был убежден, что мой час обязательно пробьет. 1995 год стал для меня переходным периодом, этаким пристрелочным этапом, и, судя по всему, здорово, что он у меня был. Под занавес сезона меня дважды выпустили вспомнить, что это такое — футбол с мужиками. 22 октября в выездной встрече с «Тюменью» выпорхнул на поле при счете то ли четыре-ноль, то ли пять-ноль, Сережа Юран из центра вывел меня один на один с вратарем. Я ударил, голкипер мяч отбил, но тот, несмотря на изуродованное грязью поле, запрыгал в ворота. Я тогда радовался как полоумный, бежал и думал: «Вот это кайф!» Через неделю дебютировал в Лиге чемпионов — в матче «Русенборгом» при счете четыре-ноль меня пустили погреться на пять минут. Кстати, после той встречи усилились разговоры о том, что лидеры разъедутся, и я уже наверняка знал, что стану одним из тех, кому будет суждено заполнить освободившиеся вакансии.

И впрямь — Георгий Александрович Ярцев с первых же своих дней в качестве главного тренера дал понять, что футболист Титов его устраивает. Чем ближе был новый чемпионат, тем больше я играл в контрольных матчах на месте опорного полузащитника. В феврале на Кубке Хазарова, где все было очень серьезно, обе встречи провел в составе. Помню, едва раздался свисток после финального матча, я тут же стал подсчитывать, сколько нам дадут премиальных. Тогда у меня, начинающего, с деньгами была напряженка, а тут команда завоевала двадцать тысяч долларов. Вот я все и пытался прикинуть, сколько же получу на руки.

После хазаровского турнира я ощутил себя членом основы. Каково же было мое удивление, когда на стартовый матч с национальную команду». От таких слов я, мягко говоря, прибалдел и, естественно, остался. Но из-за банальной простуды мне пришлось бесславно уехать.

Второе мое несостоявшееся свидание со сборной датировано ноябрем 1997-го. «Спартак» в Волгограде укатал «Ротор» — два-ноль — и стал чемпионом. Я на многое тогда был способен. Краем уха слышал, что Игнатьев намеревается вызвать меня для участия в стыковом матче с итальянцами, и уже начал вынашивать дерзкие планы на сей счет. Однако время шло, а мне никто ничего официально по этому поводу не сообщал. Перед самым отлетом из Волгограда я улучил моментик и спросил у нашего вице-президента Григория Есауленко: «Григорий Васильевич, на меня прислали бумагу из РФС?» Ответ прозвучал так: «Какая сборная? Не забивай голову. Готовься к «Карлсруэ». А через два дня я в газете прочитал, что Титов не явился в расположение национальной команды, за что должен быть дисквалифицирован. Я был обескуражен таким поворотом событий. Дисквалификации удалось избежать, но осадок остался.

И вот наконец-то при Бышовце в 1998-м я в сборную все же попал. Анатолий Федорович пригласил туда всех, кого только можно было пригласить. Съехалась вся старая гвардия, включая Добровольского и Харина. Я поначалу передвигался по базе в розовых очках, которые прикрывали мои выпученные от изумления глаза. Уважаемые и знаменитые люди, выступавшие в ведущих европейских клубах, оказались рядом со мной. Робости не было — было какое-то дикое стремление постигнуть этот особый мир. Я уже кое-кого знал по «Спартаку». С Игорем Шалимовым мы близко познакомились благодаря Коле Писареву. И ощущение того, что я в любую минуту могу подойти за советом или к тому же Шале, или к Вите Онопко, добавляло мне сил. И хоть я тогда не попал даже в запас на встречу со шведами, которая, кстати, дала отсчет «шести черным матчам», завершившимся отставкой Бышовца, все равно получил хороший опыт.

Среди череды поражений сборной того созыва я бы отдельно остановился на домашнем матче с французами. Перед этим я шикарно сыграл с «Реалом», забил гол, и Анатолий Федорович доверил-таки мне место в составе. Так мы столкнулись лицом к лицу с Зиданом. Я нисколько не волновался. Многое у меня получалось, да и в целом мы показали классный футбол, но мастерство великого Зизу принесло победу французам — три-два. С тех пор я стал полноправным игроком сборной России, хотя незадолго до этого смотрел на главную дружину и не представлял себя в ней. Я видел там Шалимова, Канчельскиса, Кирьякова. Колыванова, Никифорова, Добровольского и других звезд. Никто ведь не думал, что так быстро они сойдут в «зрительный зал», и мы, вчерашние мальчишки, которые провалили европейское молодежное первенство, буквально перейдя через дорогу, окажемся на ведущих ролях в национальной сборной. Мы явно не были к этому готовы. Нам нужны были дядьки, такие как в «Спартаке» Горлукович, Пятницкий, Цымбаларь, которые нами руководили бы. Нам же пришлось опираться на самих себя, вот духу и не хватило. Хотя по отдельности каждый смотрелся, в общем-то, неплохо.

Чтобы завершить разговор о дебютах, я хотел бы вернуться в 1996 год — мой первый и, наверное, самый яркий год в настоящем футболе. Столько нового я тогда постиг, такие эмоции испытал, что забыть это невозможно. На ранней стадии еврокубков в противостоянии с «Кроацией» у меня лопнула капсула в голеностопном суставе. Ногу разнесло основательно. Но Ярцев сказал: «Через пять дней матч в Тольятти. Ты будешь играть! Ничего слышать не хочу про твои болячки». Естественно, опухоль за это время не спала. Мне наложили двойной тейп, я еле-еле сумел натянуть бутсу. Иду на разминку — боль не отпускает. На третьей минуте Леша Мелешин открыл счет — настроение улучшилось настолько, что я перестал замечать дискомфорт, но вскоре, отдавая передачу, подвернул травмированную ногу. Заменился, и Георгий Саныч мне тут же напихал: «Я же тебе говорил: не играй!» Потом были разборки главного тренера с командным доктором.

в результате которых, как всегда, пострадал я. Это был последний негативный штришок от того сезона. Потому что осень, ставшая для нас золотой, дарила только радость. Было какое-то непередаваемое ощущение единства с болельщиками. На все наши матчи собирался полный стадион, поддержка была неистовой. Мы творили чудеса!

Чего только стоит поединок с «Торпедо», в котором мы, уступая один-три, сумели добиться своего. Мне доводилось слышать, что тот матч якобы был договорным. Обидно и смешно одновременно. Обидно от того, что все было по-настоящему, а весело от того, что тогда сценарий к этому «договорняку» должен был бы написать Дэн Браун. Только его изощренный мозг мог придумать такую нереальщину. Если кто позабыл, три пропущенных от «торпедовцев» гола стоили Нигматуллину карьеры в «Спартаке». По ходу матча Нигму заменил Саня Филимонов и своего места Руслану уже не отдал. Мы, как безумные, радовались той победе. Когда в концовке Вовка Джубанов забил четвертый мяч, я решил, что сейчас состоялось самое грандиозное событие в моей жизни. У меня есть кассета с записью той феерии. В 2005-м мы с Тихоновым ездили на отдых в Эмираты и брали ее с собой. Когда смотрели, как Джубан посылает мяч в сетку, у нас с Андреем в глазах стояли слезы.

Но чудеса на том матче в 1996-м не закончились. До сих пор свеж в памяти гол Горлуковича «Ростсельмашу». Последние минуты, мы вновь проигрываем — на этот раз ноль-один. Если не забиваем, то прощай, «золото». Перед этим мы раз пятнадцать исполняли стандарты. Не лезет мяч в ворота, и все! И тут подходит Горлукович, отодвигает Тихонова: отойди, сынок! Я рядом стоял, думаю: если Дед сейчас не забьет, то конец! А он со штрафного кладет «пятнистого» в девятку. Поворачивается и спокойно бежит назад. Это ли не фантастика?! Мы были настолько одержимы целью стать чемпионами, что даже в самых экстремальных ситуациях верили в конечный успех. И те обороты, которые тогда и я, и команда набрали, дали мне импульс на все последующие годы.