"Владислав Андреевич Титов. Всем смертям назло... (Дилогия) " - читать интересную книгу автора

убивают". А сам... И войны-то нет...
Таня заглянула ему в лицо и испугалась. На нее смотрели постаревшие,
усталые, но такие родные Сережкины глаза. Ей вдруг захотелось сказать этому
человеку что-нибудь теплое, ободряющее. Она порывисто обняла отца и
побежала.
...По пути в Донецк, сидя в автобусе, она про себя повторяла
непривычное для нее слово "папа" и дивилась той легкости, с какой оно было
произнесено. Куда девались прежние страхи и опасения, что застрянет это
слово в горле, неприятно царапнет слух того, к кому впервые будет обращено?
"Папа... А каким был мой? Говорят, добрый, веселый... Ушел на фронт, и по
сей день..."
Донецк шумел разноголосицей улиц, шуршал по асфальту колесами
автомобилей, громыхал переполненными вагонами трамваев. Порывистый
апрельский ветер раскачивал деревья, словно будил их от долгой зимней
спячки, торопил насладиться жизнью.
Бойкая синеглазая Девушка Таниных лет долго объясняла Тане, как
проехать в клинику имени Калинина, где, по ее мнению, должны быть хорошие
врачи. Смешно сощурилась и сочувственным голосом спросила:
- У вас мама больна, да?
- Нет, муж.
Серая громада главного корпуса больницы, холодно блеснув глазницами
окон, вселила в Таню робость и вместе с ней слабую уверенность: ехала не
зря.
Сергей очнулся. Обвел взглядом палату и уставился на отца.
- Ты приехал, папа? А мы собирались к вам...
- Доехал хорошо. Дома все здоровы, - заторопился отец. - Мать... мать
тоже здорова. Поклон тебе шлет. У нас половодье. Волчий лог разлился...
Ждали тебя... Ну ничего, выздоровеешь - приезжайте.. - Отец смолк,
мучительно подбирая бодрые слова, а они, как угри, ускользали, наталкиваясь
на камнем повисший вопрос: как же теперь, сынок, жит&-го будешь?
- Прости, что не уберег себя... Ты всегда говорил мне: "Будь смелым,
сын". Я не струсил, папа. Не знаю, что будет to мной. Говорят, не выживу.
Не хочется верить, но... Отрезали левую... на очереди правая... а там
нога...
Отец с тревогой посмотрел в лицо сына: ие бредит ли? Ведь руки
ампутированы обе. И вдруг по спине пополз мороз: не помнит!
- Сынок, ты все помнишь?
На уровне груди двумя острыми углами поднялась простыня, Сергей широко
раскрыл глаза, лизнул пересохшие губы и тихо сказал:
- Где она?
Обезумевшим взглядом поводил по забинтованным культям рук,
ампутированных выше локтей, и вдруг захохотал страшным истерическим
xoxoтом.
С правой стороны по белой простыне, все расширяясь, ползло алое пятно.


10

Человек в очках, внимательно выслушав перемешанный слезами рассказ
Тани, молча встал из-за стола и вышел. "А он совсем не похож на