"Владислав Андреевич Титов. Всем смертям назло... (Дилогия) " - читать интересную книгу автора

больного, его воля была парализована видом человеческой трагедии. Одна
мысль поставить себя в положение Петрова приводила его в уныние. Он и сам
не знал, почему возникла эта кошмарная мысль, и всеми силами гнал ее.
Ободрял себя тем, что ничего подобного с ним не может произойти, что вот
сегодня же он пойдет домой цел и невредим, там его встретит жена, они будут
смотреть телевизор, болтать о всяких пустяках, а может, пойдут в кино,
наступила весна, летом они поедут на юг, к морю... От сердца отлегло, но
ненадолго. Камнем над головой повисла все та же мысль. Сострадания к
больному не было. В груди росло раздражение и злоба. "Его же придется
оперировать, а он умрет под скальпелем. Не хватало еще смерти пациента в
моем послужном списке. Все верят в сказочки Бадьяна... Ну и пусть берет его
себе!"
В кабинете их было трое. Главврач больницы супился и молчал.
- Больной безнадежен. Зачем его дополнительно мучить операцией? -
говорил Горюнов.
- Не согласен. Надо испытать все. Вы лечащий врач и не имеете права
отказываться от риска, - возражал Вано Ильич Бадьян.
Главврач еще долго слушал, как хитрил и изворачивался Горюнов, всеми
средствами старался избавиться от трудного больного. Потом эстал и, скрывая
раздражение, сказал:
- Решено. Вано Ильич, готовьте Петрова к операции. В конце кондов,
каждый поступает так, как подсказывает долг и совесть.


7

Хирург Бадьян присел на краешек постели Сергея и повел осторожный
разговор о необходимости операции. Петров смотрит мимо врача, и кажется,
что он не слышит ня о жестокой гангрене, угрожающей ему, ни о том, что надо
быть мужественным в тяжелые минуты жизни.
- Я не ребенок, доктор... А
- Вот и хорошо, вот и хорошо!
Во время операции Сергей не мигая смотрел на яркую операционную лампу
в молчал. Бездонными омутами гояубе-ли широко раскрытые глаза, которые
ничего не видели, не желали и не чувствовали. Даже боли. И только когда
противно завизжала хирургическая пила, Сергей весь сжался я отвернулся от
света.
После операции Таню не пускали к мужу. Она просила, плакала - все
бесполезно.
- Ему нужен покой, а вы не сдержите себя, - отказывал Бадьян.
Таня встала и решительно направилась в палату. Вано Ильич остановил
ее, молча накинул ей на плечи своя халат и так же молча вернулся в кабинет.
"Только бы не заплакать, сдержать себя. Во что бы то ни стало
сдержать, - думала ова. - Надо подбодрить его, не дать упасть духом - это
главное сейчас. Он сильный! Вдвоем мы все переживем, лишь бы выжил. - И
внахлест упрямое: - Выживет, выживет..."


8