"Джеймс Типтри. Человек, который шел домой" - читать интересную книгу автора

человеческими ногами, содрогаясь в нечеловеческой жесткости скафандра, а
его подошвы накалялись, теряли опору из-за слишком слабого трения,
пытались ее нащупать под вспышки, под это мучительное чередование света,
тьмы, света, тьмы, которое он терпел так долго под ударами сгущающемся и
разрежающегося воздуха о его скафандр, пока скользил через пространство,
которое было временем, отчаянно тормозя, когда проблески Земли били в его
подошвы - теперь только его ступни что-то могли: замедлить движение,
удержаться на точном пути, ведь притяжение, его пеленг, слабело, теперь,
когда он приближался к дому, оно размывалось, и было трудно удерживать
центровку; он подумал, что становится более вероятным. Рана, которую он
нанес времени, заживлялась сама собой. Вначале она была такой узкой и
тесной - единственный луч света в смыкающемся туннеле, - и он ринулся за
ним, как электрон, летящий к аноду, нацелившись точно по этому
единственному, изысканно изменяющемуся вектору, выстрелив себя, как
выдавленную косточку, в этот последний обрывок, в это отторгающее и
отторгнутое нигде, в котором он, Джон Делгано, мог предположительно
продолжить свое существование, в нору, ведущую домой; и он рвался по ней
через время, через пространство, отчаянно работая ногами, когда под ними
оказывалась реальная Земля этого ирреального времени, держа направление с
уверенностью зверька, извилистой молнией ныряющего в спасительную норку,
он, космическая мышь в межзвездности, в межвременности, устремляющаяся к
своему гнезду вперегонки с неправильностью всего вокруг, смыкающейся
вокруг правильности этого единственного пути, а все атомы его сердца, его
крови, каждой его клетки кричали, домой! ДОМОЙ!, пока он гнался за этой
исчезающей отдушиной, и каждый шаг становился увереннее, сильнее, и он
несся наперегонки с непобедимой инерцией по бегущим проблескам Земли,
словно человек в бешеном потоке - с крутящимся в волнах бревном. Только
звезды вокруг него оставались постоянными от вспышки к вспышке, когда он
косился мимо своих ступней на миллион импульсов Южного Креста и
Треугольника; один раз на высшей точке шага он рискнул на столетие поднять
взгляд и увидел, что Большая и Малая Медведицы странно вытянулись в
сторону от Полярной звезды, но ведь, сообразил он, Полярная звезда тут на
полюс не указывает, и подумал, снова опуская взгляд на свои бегущие
ступни: "Я иду домой к Полярной звезде! Домой!" Он утратил память о том,
где был, какие существа - люди, инопланетяне или неведомое нечто - вдруг
возникали перед ним в невозможный момент пребывания там, где он не мог
быть; перестал видеть проблески миров вокруг: каждый проблеск - новый хаос
тел, форм, стен, красок, ландшафтов; одни задерживались на протяжении
вздоха, другие мгновенно менялись: лица, руки, ноги, предметы, бившие в
нет, ночи, сквозь которые он проходил, темные или озаренные странными
светильниками, под крышами и не под крышами, дни, вспыхивающие солнечным
светом, бурями, пылью, снегом, бесчисленными интерьерами, импульс за
импульсом снова в ночь; теперь он опять был на солнечном свету в каком-то
помещении. "Я наконец-то уже близко, - думал он. - Ощущение изменяется..."
Только надо замедлиться, проверить - этот камень у его ног остается тут
уже некоторое время, и он хотел рискнуть, перевести взгляд, но не
осмеливался; он слишком устал, и скользил, и терял власть над телом в
старании одолеть беспощадную скорость, которая не давала ему замедлиться;
и он ранен - что-то его ударило там, что-то они сделали, он не знал, что
где-то там, в калейдоскопе лиц, рук, крючьев, палок, столетий кидающихся