"Уве Тимм. Открытие колбасы "карри" " - читать интересную книгу автора

Приходится развозить матросов по их кораблям, пояснял он. Все это казалось
ей странным. Как-то раз ночью, она уже спала, он разбудил ее: "Лена, девочка
моя, просыпайся, ты нужна мне, одевайся скорей". Она быстро оделась,
натянула на себя пальто, платок на голову. На улице шел дождь. Нет, не шел,
а лил как из ведра. Внизу их ожидало такси. В гавань, к причалам. Там стоял
его баркас. Его напарник, с кем он обычно ездил, не пришел. Но кто-то
непременно должен закреплять швартовы при причаливании. Они проплыли в ночи
по Эльбе и вышли в открытое море; штормило, волны вздымались и пенились, к
тому же стояла кромешная тьма. Было опасно, она понимала это, видя, как он,
с сигаретой в зубах, управляется со штурвалом. Что же случилось? Он ничего
не говорил, а лишь старался одолеть волну.
Сквозь завесу дождя проступают очертания каботажного судна. Оно
медленно движется в направлении гавани. С него подают световой сигнал: три
короткие вспышки, две длинные. Гари достает карманный фонарик и отвечает
четырьмя короткими вспышками и одной длинной, затем подходит ближе к этому
кораблю, в самый конец кормы, баркас нещадно качает. "Теперь, - громко
кричит он, - теперь лови канат!" Оттуда бросают канат. "Закрепи его и как
следует пришвартуйся!" Мой отец научил меня вязать любые узлы, он ведь
плавал на эвере*; итак, я закрепляю канат, промокнув до нитки от дождя и
морских брызг, а Гари все время нещадно крутит штурвал и держит баркас так,
чтобы его не захлестнули волны. И вдруг "плюх" - что-то летит через борт.
Большой корабль разворачивается. "Давай, - кричит Гари, - тяни!" Я тяну
что-то желтого цвета. Голубушка, Лена, проносится у меня в голове, так ведь
это же человек в спасательном жилете, какое бледное у него лицо! Господи,
похоже, ребенок, и я в ужасе кричу. "Ты что орешь, - рычит Гари, - давай,
черт возьми, пошевеливайся! Почти уже вытащили!" Я продолжаю тянуть и
подтягиваю к баркасу какой-то тюк. "Еще чуть-чуть!" - не унимается он. И тут
я выуживаю из воды что-то светлое, какой-то клеенчатый пакет. Я сразу
поняла, что это и чем занимался Гари: контрабанда.
______________
* Одномачтовое плоскодонное судно.

"Что здесь?" - поинтересовалась я, когда снова оказалась рядом с ним в
рулевой. "Ничего, - ответил он, - ты ничего не знаешь и ничего не видела". Я
замерзла, поскольку промокла насквозь. Меня била дрожь, даже зубы стучали.
Гари обнял меня за плечи и принялся насвистывать. У него было хорошее
настроение. Он уже не крутил туда-сюда штурвал, потому что мы шли попутным
ветром и волны лишь догоняли нас. Потом мы отправились к "Тетушке Анни". Там
пакет забрал какой-то парень, немногословный верзила. Мы выпили по стакану
грога. Потом по второму. Гари играл разные мелодии на расческе. "Что ты
хочешь, чтобы я сыграл?" - спросил он. "Ла Палома", - ответила я. Он играл
на расческе, как никто другой. Положив на нее полоску папиросной бумаги, он
играл "Интернационал", "Братья, к свободе и свету" и разные шлягеры. Мог бы
выступать в варьете. Он никогда не учился музыке, ни на каком инструменте.
Умел только на расческе. Но так, что женщины не могли совладать с собой и
вешались ему на шею. Он все чаще заводил на стороне шашни, этот лорд с
бродячего судна. Порою пропадал по целым ночам, потом возвращался, забирался
в теплую кровать и требовал от меня исполнения супружеского долга. И лгал.
Говорил, что ничего, мол, нет, умолял верить ему, обнимал. И я верила,
потому что хотела верить. Наперед знала, что все останется по-прежнему, если