"Валерий Тимофеев. Роман О Придурках " - читать интересную книгу автора

ПЬЯНЫЕ ТАРАКАНЫ, МАМА-ПАУЧКА и др.

Долгожданное июньское солнышко заглянуло в заля-панное грязью и
затянутое паутиной окно тесной аспи-рантской каморки, затерявшейся в
нулевом* этаже импо-зантного здания университета, высветило три чахлых
сгорбленных фигурки ее обитателей, торопливо пробежа-лось по сырым стенам и
быстренько смылось на волю.
Два пьяных таракана, замаскировавшихся и почитаю-щих себя надежно
спрятанными в опрокинутом, плотно заляпанном сальными отпечатками стакане,
являющем со-бой находку для криминалистов, оторвались на мгновение от
заплесневелой корочки хлеба. "Чпок-чпок", - переста-вили непослушные
худенькие лапки в кроваво-сладком нектаре подсохшей бормотухи. Отпили по
глотку из ка-пельки, надежно прилепившейся к ступне, переглянулись
уважительно и осоловело, погладили друг друга длинными усиками-антеннами и
продолжили приятную трапезу: длинные хоботки присосались к сухарику, а их
единолич-ные владельцы сладко захрапели.
С осени засушенная в паутине хозяйственного паука мумифицированная муха
лениво покачивалась на сквозня-ке, звякая упругими крыльями о выпученный
глаз дрем-лющего вампира. Методичность ударов не доставала сер-дитого паука,
как раз наоборот, наполняла его сердце тре-петной радостью за свое сытое и,
естественно, счастливое будущее, чего не скажешь о совсем недалеком
полуголод-ном пионерском детстве, когда и мухи были тощее, и го-лодных ртов
было большее на каждой взмыленной роди-тельской шее. Вот, к примеру, их у
папаньки - жука - пау-ка и у маманьки - сучки - паучки было аж тридцать
восемь с гаком. Не каждый из вас может представить, что такое быть тридцать
восьмым ребенком в семье, где каждый член - от рождения вампир, так и
норовит засунуть в бок жало, мумифицировать тебя и затем втихаря, в
каком-нибудь темном углу, чтобы никто не сел на хвоста*, сло-пать. А и
ничего, и в таких, можно сказать, нечеловеческих условиях, выжил, и не
просто выжил, даже пристроился на зависть многим не только в своей, но и во
всей паучьей родне. Не в сортире каком ни то, где того и гляди явятся
нежданно лихие ребята, посланные самым большим чело-вечьим начальником,
такие же засекреченные, как некогда он сам, да еще и специалисты широкого
профиля, и кого-нибудь замочат, а тебя, безответного, без твоего согласия
подельником назначат и в каталажку упрячут, где сам на себя быстро и
добровольно вину примешь не только за этот сортир, но и за все сортиры всех
городов и универси-тетов от Камчатки до Луны. И не в грязном подвале
полу-развалившихся хрущоб - страшно такое место наследни-кам оставлять; в
умном университете пристроился, среди интеллигенции, всяких ученых и не
очень пока еще.
В дальнем углу за шкафом, вместившим в свое рези-новое нутро рукописные
труды не одного поколения сту-дентов и аспирантов, мама-мышка* согревала на
брюшке выводок сереньких мышат. Один мышонок, потревожен-ный попавшим в глаз
солнечным лучиком, проснулся.
- Гулять? - спросил у мамы.
Мама была сыта, мама не спала предыдущую ночь, старательно прятала в
норку съедобные следы вчерашней попойки, маме лень было шевелиться.
- Куда ты собрался? - буркнула она сыночку. - Двуно-гие алхимики еще
здесь! Спи дальше, до заката далеко, - успокоила она любимое чадо и для