"Лев Тихомиров. Монархическая государственность " - читать интересную книгу автора

"Монархическая государственность" была издана именно в 1905 г., т. е. в том
году, когда русское самодержавие начало свой трагический путь на станцию с
символическим названием - Дно. Петербургская система за два века успела
износиться, монархию могло спасти только радикальное обновление. Великий
мыслитель предложил программу такого обновления, но выполнить ее было
некому. Правящий слой России слишком долго отвыкал думать по-русски, чтобы
понять, что абсолютизм и самодержавие - полярные принципы. Его хватило лишь
на бездарные уступки конституционализму.
Даже Столыпин, самый живой человек в правительстве, был предельно далек
от тихомировских идей [30]. Правящий слой выродился, он оказался не способен
творчески ответить на вызов эпохи, что и привело к гибели традиционной
России. Тихомиров предчувствовал ее крушение еще в 1899 г., когда, казалось
бы, все было "тишь да гладь". "<...> ни единого крупного человека в лагере
монархии" [31], - с горечью записывает он в мартовском дневнике. А уже в
июле доверяет дневнику поистине страшное переживание: "Тяжело служить
безнадежному делу, а его безнадежность мне становится все очевиднее.
Православие тает, как свечка <...> О монархии - трудно даже говорить. Одна
форма, содержание которой все более затемняется для всех. О народности уже и
вовсе не возможно упомянуть. Где она? <...>А между тем - не могу же я
потерять знание. Не могу я не видеть, что монархия (как она должна быть)
есть высшая форма государственности. Не могу я не верить в Бога" [32]. Увы,
предчувствия не обманули Льва Александровича...
Тихомиров остался одиночкой в "консервативном" лагере, "умной
ненужностью", говоря словами Герцена. На него смотрели косо, подозревая в
нем - "Конрада Валленрода". Так, например, публицист газеты "Голос Москвы",
подписавшийся Ф. Чеб-в, доносил "по начальству" в 1911 г., что, оказывается,
"и поныне наши революционеры с каким-то особым почтением относятся к этому
старому "льву" подполья <...> Чувствуется здесь как бы какая-то клятвенная
связь между ними, как будто там, в подполье, все еще ждут чего-то от этого
испытанного "соглашателя" [33]. Да, одиночество - удел творческой личности в
мертвой среде. "Наше положение, - писал Тихомиров Ф. Д. Самарину 9 августа
1911 г., - вероятно, не хуже прежнего, но крайне малое понимание православия
и монархизма в среде так называемых "правых" проявилось гораздо ярче, чем
прежде. К сожалению, у нас гораздо больше антисемитов, чем православных,
гораздо больше абсолютистов, чем монархистов, и причины бессилия Церкви и
монархии стали гораздо яснее, чем три-пять лет назад. Понятное дело - что
такие люди могут быть только реакционерами, но никак не строителями русских
начал. Я не могу скрывать от себя, что я с тем направлением, которое хочу
дать газете (и которого я не могу изменить), прямо одинок. Я, впрочем, и
раньше это знал, то есть до "революции". Но наше время выясняет все больше,
что победа этой революции была совершенно неизбежной с той минуты, когда
исчезла крепкая рука, ей не дозволявшая подняться, ибо в самом русском
обществе все принципиальные и идеальные основы православной монархии - так
бледны, что оно не в состоянии дать отпора никакому врагу" [34]. Читая такие
документы, перестаешь недоумевать по поводу "мартобря" 1917 года...
Тихомирова заново открыла для себя русская эмиграция, его книги
издавались в зарубежье и живо обсуждались. Идея же корпоративного
государства просто витала в воздухе почти всего мира середины XX в. Ей
увлекались и фашисты, и либералы, и социалисты... Ее по-разному воплощали в
Италии, США и даже, отчасти в стране, некогда называвшейся Россией. Но эти