"Борис Ермилович Тихомолов. Небо в огне (про войну)" - читать интересную книгу автора

Вглядываюсь в снежную целину и нахожу то, о чем мне говорили ребята:
"подснежники!". Вон, странным образом прислонившись к подножию сосны,
застыл округлый ком рыхлого снега. Под комом - щель, в темноте которой
из-под угловатого козырька немецкой каски выглядывает жуткий оскал
мертвеца. Пришел, увидел и... не победил. Откуда ты? Из какой земли
гитлеровской Германии? И кто оплакивает тебя сейчас горючими слезами?
А вол, левее - торчит из-под снега рука с черными скрюченными пальцами. Не
далась ей Россия!.. А вон нога в подкованном солдатском ботинке.
"Подснежники". "Хайль Гитлер!" Вот тебе и "хайль".
Возвращаюсь к самолету. Заправщик отъехал в сторону. Можно запускать
мотор. Но я не тороплюсь. Оглядываю длинную вереницу стоящих вдоль леса
"ЛИ-2". Кое-где еще не закончены работы. Бортмеханики торопятся, летчики
нервничают. Ко мне запыхавшись подбегает один из них: молодой,
веснушчатый, голубоглазый. Наверное, второй пилот. Шапка сбита на затылок,
комбинезон расстегнут. Видно, бежал с дальнего конца. Жарко.
- Слушайте, пять минут еще можете подождать, а?
- Можно.-Неожиданно спрашиваю: -Жантиева знал?
Летчик кивает головой:
- Ибрагим Увжикоевич? Знал. Его сбили над Ладогой. Вот так же отстал...
Нырнул, и все тут.
"Нырнул". Как просто! А ведь жил человек добрейшей души. Высокий,
красивый. Осетин. Работал. Имел жену, детей. Был счастлив. Но пришли эти
вот... "подснежники" и убили. За что?
Летчик не уходит, видимо, что-то хочет спросить. Я поощряю его кивком
головы:
- И еще, пожалуйста, ребята просят - держите скорость поменьше. Прошлый
раз какой-то из ваших как дунул... И мы остались без прикрытия. Еле ноги
унесли. У них ведь пушки, а у нас... шкасики.
- Ладно, учту. Все?
- Все.
- Ну, беги! Ваши пять минут уже прошли, тебе вон машут.
Еще раз окинул взглядом воздушную армаду. Все работы закончены, все
готовы. Кое-кто уже запускает моторы. Правильно! Им надо взлететь раньше
меня, сгруппироваться, а я их догоню.
Не торопясь забираюсь в кабину. С другой стороны аэродрома за мной
наблюдают. Летчики-истребители садятся в самолеты. Один из них, высокий, с
горделивой осанкой, прохаживается вдоль линейки. То и дело посматривая на
часы и оглядываясь в мою сторону, он делает подчеркнуто-нетерпеливые
движения руками.
- Кто это? - спрашиваю у шофера-заправщика.
- А! - досадливо махнув рукой, ответил шофер.- Командир эскадрильи.- И,
подняв воротник полушубка, неожиданно добавил: -Дерьмо-человек.
Я смущенно промолчал. Шофер пожилой, ему лучше знать. Однако - эпитет...
Ревели моторы, кружилась снежная пыль, и самолеты один за другим уходили в
серое небо. Они везли медикаменты и продукты осажденному Ленинграду.
Подождав, когда вылетит последний самолет, подрулил к старту и я. Командир
эскадрильи, сделав мне кистью руки небрежный жест, не торопясь подошел к
моему самолету, взобрался на крыло. Ко мне в кабину глянуло обветренное
худощавое лицо с белесыми глазами.
- Слушай, ты, - вызывающе сказал он, увидев в моих петличках два