"Татьяна Тихонова. Пот сознания (Сборник рассказов) " - читать интересную книгу автора

Легкий невесомый призрак шевельнулся в самом дальнем углу кабака и стал
заметен придирчивому взгляду гнома, сидевшего неподалеку. Гном вздохнул и
посмотрел на своего собеседника, такого же домового гнома со стажем в пару
сотен лет, как и он сам. Они часто встречались в этом кабачке, пользуясь
тем, что подвыпившие посетители не в силах были уследить за исчезавшими
колбасками, грибами и прочими вкусностями, до которых были очень охочи два
пожилых, почтенных, какими они сами себя считали, гнома, решившими кутнуть в
темный зимний вечерок. Но уж что-что, а кружки они имели всегда свои.
Прыщавый гоблин Аграм, заведовавший гоблинской частью питейного заведения по
договоренности с хозяином через некоторых влиятельных знакомых, обеспечивал
небольшое "нетрадиционное" население городка всем, что пожелает их
разгулявшаяся душа.
Прокопий хлебнул темного, пахнущего черным ржаным хлебом, пива и
сказал:
- Более бесталанной души я не встречал, - скептически цыкнув золотым
зубом, блеснувшим в сумраке заведения, он продолжил, - что скрипач, что
скрипка... Как начнут мучить друг друга, - вот удавился бы и все...
Он неожиданно всхлипнул.
- А ведь я ее вот такой еще помню, - он показал неопределенно где-то
возле ноги, которая вся была размером с большой огурец, - такая была
красотка, женихи толпами ходили...
Второй гном удивленно поднял брови, посмотрел с сомнением на
выпрямившуюся в полный рост прозрачную фигуру девушки в темном углу и на
ногу Прокопия, потом махнул рукой, подпер ею щеку и кивнул:
- Обычная история... - он икнул, сконфузился и, взяв маленькой цепкой
рукой куриное крылышко, вонзил в него крепкие зубы, решив лучше помолчать да
послушать.
Прокопий хихикнул, поглядывая в сторону призрака, неподвижно застывшего
в ожидании минуты, когда скрипач тронет струны...
Скрипач присел на стул. Скрипка лежала на его острых коленях,
морщинистая рука привычно-бережно придерживала тонкий гриф... Мутный взгляд
старика безразлично смотрел в пустоту поверх голов. Он ждал. Играть ему не
хотелось. Давно. Он устал от полуголодной, бродячей жизни, от чужих домов,
где его никто не ждал, а по полу бегали толстые крысы и гуляли пронизывающие
сквозняки. Прошло безвозвратно то время, когда он мог, шутя, будоражить
толпу или повергать ее в беспросветное уныние, лишь тронув струны. Прошло и
то время, когда он, наконец, смирился с тем, что его талант иссяк, словно
горный, пронзительной чистоты родник, так и не дав ему засверкать всеми
гранями такой сладостной, долгожданной славы... Старик давно перестал себя
жалеть, теребя душу неистребимой обидой на потерянных в одночасье друзей, на
переставших охотиться за ним женщин, на весь мир, забывший про него в миг...
когда струна привычно дрогнула под его рукой и... отказалась следовать за
ним, за его волей..., дрябло звякнув в ответ...
Когда он стал слышать этого полоумного домового, который сейчас
бормочет где-то рядом, он уже не помнил. Но в один из смутных, пьяных
вечеров, когда мир сужался до круга вокруг дрожащей свечи, сзади прозвучало
"...пьяный дурак!" Поиски ни к чему не привели, только так уж повелось, что
домовой стал таскаться за ним с квартиры на квартиру, а утром на столе лежал
сухарь и стоял стакан воды... А он за это вынужден был выслушивать брехню
старого домового. Конечно, старого... ведь говорил он также, как сказал бы