"Хантер Томпсон. Страх и ненависть в Лас-Вегасе (новый перевод)" - читать интересную книгу автора

синее пламя, и шум ... . и пули, да, пули тоже. Нельзя закрывать на это
глаза. Шарики свинца/сплава летят по долине со скоростью до 1125 км/с ...
Но я всегда стрелял в ближайший холм, а если холма не было - в темноту.
Я ни в кого не метил, мне просто нравились взрывы. И я никогда не убивал
больше, чем мог съесть.
"Убивать"? Я понял, что никогда не смогу растолковать это слово тому
существу в саду. Оно вообще когда-нибудь ело мясо? Умеет ли спрягать глагол
"охотиться"? Понимает ли, что такое голод? Способно ли понять, что такое 32
доллара в неделю - мой средний доход в тот год?
Нет ... здесь общение невозможно. Но прежде, чем до меня дошло, доктор
успел проводить меня своей мантрой обратно до машины и на машине вниз под
горку. Забудь об ЛСД, подумал я. Смотри, что оно сделало с этим несчастным.
Так что еще где-то полгода я продержался на траве и роме, а потом
перебрался в Сан-Франциско и одним вечером очутился в месте под названием
"Филлмор аудиториум". Тут все и началось. Серый кубик сахара и БУМ! Я снова
у доктора в саду. Но не на поверхности, а под землей, пробиваюсь
грибом-мутантом сквозь тщательно возделанную почву. Жертва Психоделического
Взрыва. Настоящий уличный торчок, жрущий все что попало. Помню, как однажды
в "Матрицу" зашел какой-то бродяга с большим рюкзаком за плечами, крича:
"Кому Л ... С ... Д ... ? Все материалы с собой, нужно только место, где
приготовить".
К нему сразу подбежал администратор: "Тихо, тихо, пойдем в кабинет".
Больше я никогда его не видел, но прежде, чем его увели, он успел раздать
образцы. Большие белые капсулы. Я зашел съесть свою в мужской туалет. Но
сначала половинку, подумал я. Здравая мысль, но трудно осуществимая в тех
обстоятельствах. Одну половину я съел, а другую просыпал на рукав своей
красной клетчатой рубашки ... .И, пока стоял в раздумьях, что с ней делать,
зашел один из музыкантов. "Что случилось?" - спросил он.
"Видишь, - ответил я. - Белый порошок у меня на рукаве - это ЛСД".
Он, ни слова не говоря, хватает меня за руку и начинает ее облизывать.
Стремная картина. Я подумал, а что случится, если вдруг войдет какой-нибудь
молодой биржевой брокер/поклонник Кингстон Трио и застукает нас на месте? И
хуй с ним. Если повезет, травма на всю жизнь - теперь он всегда будет
думать, что во всех его любимых барах в помещениях за узкой дверью мужики в
красных рубашках ловят невероятный кайф от вещей, которые он никогда не
узнает. Отважился бы он облизать рукав? Наверное нет. Обойти сторонкой, не
высовываться ...

Странные воспоминания этой нервной ночью в Лас-Вегасе. Пять лет прошло?
Шесть? Будто целая жизнь, или хотя бы Главная Эпоха - золотой век, пик,
который никогда не повторится. Сан-Франциско в середине шестидесятых -
особое время, особое место. Может быть, это что-то значило. Может и нет, в
конечном счете ... но никак не передать - ни словами ни музыкой - и не
забыть то чувство причастности, биения жизни на том отрезке времени в том
уголке мира. Что бы это ни значило ... .
Трудно знать историю - всякий продажный сброд постарался - но даже без
"истории" кажется вполне закономерным, что время от времени накопленная
энергия целого поколения вдруг вырывается ярким красивым пламенем. Почему -
никто не в силах понять тогда и объяснить потом.
Ядро моих воспоминаний о том времени - одна или пять или сорок ночей -