"Хантер С.Томпсон. Дерби в Кентукки упадочно и порочно" - читать интересную книгу автора

специальностью, сказал он, были "удаленные поставки". А потом добавил, с
широкой ухмылкой: "И я только что удалился от дел".
Остаток дня растворился в тумане безумия. Остаток ночи тоже. И весь
следующий день и ночь. Происходили такие ужасные вещи, что мне трудно
заставить себя даже вспоминать, не то что писать о них. Мне повезло, что я
вообще уцелел. Одним из моих самых отчетливых воспоминаний о тех порочных
часах было то, как на Ральфа чуть не напал один из моих старых друзей в
бильярдной клуба Пенденнис ночью в субботу. Парень порвал на себе рубашку
после того, как решил, что Ральф клеится к его жене. До мордобоя так и не
дошло, но эмоциональный эффект был серьезный. Потом, как кошмар нам на
десерт, Стэдман пустил свой злодейский карандаш в дело, и, пытаясь замять
конфликт, стал рисовать девчонку, в склеивании которой он обвинялся. В
Пенденнисе нам было лучше уже не оставаться.


Где-то около десяти тридцати утром в понедельник я был разбужен
скребущимся звуком у моей двери. Я вылез из-под одеяла и отодвинул занавеску
как раз настолько, чтобы увидеть снаружи Стэдмана. "Какого хуя тебе
надо?", - крикнул я.
"Как насчет завтрака?", - спросил он.
Я выскочил из кровати и попытался открыть дверь, но она была закрыта на
цепочку и снова захлопнулась. Я не мог справиться с цепочкой! Она не
выходила из паза - так что я вырвал его из стены, злобно толкнув дверь.
Ральф даже не моргнул. "Не повезло", -пробормотал он.
Я едва мог его видеть. Мои глаза опухли и были почти закрыты, от
внезапно хлынувшего из-за двери света я ошалел и беспомощно, как больной
крот, стоял. Стэдман мычал что-то о плохом самочувствии и ужасной жаре; я
лег на кровать и попытался сфокусировать на нем взгляд, пока он метался в
весьма хаотичной манере по комнате, потом вдруг метнулся к ящику с пивом,
схватив бутылку, как ковбой Кольт.45. "Боже, - сказал я, - Ты выходишь
из-под контроля".
Он кивнул и открыл крышку бутылки, сделав большой глоток. "Знаешь, все
это правда ужасно", - наконец сказал он. " Я должен выбраться из этого
места..." - он нервозно закачал головой. "Самолет улетает в десять тридцать,
но я не знаю, успею ли я".
Я почти не слышал его. Мои глаза, наконец, открылись достаточно для
того, чтобы я смог сфокусироваться на зеркале в другом конце комнаты, и меня
ошеломил шок от узнавания. Сбитый на мгновение с толку, я подумал, что Ральф
привел кого-то с собой - модель того особенного лица, которое мы столько
искали. Это был он, именем Господа - опухшая, разрушенная пьянками, больная
карикатура... как ужасная мультипликационная версия старой фотки из
семейного фотоальбома, которым так гордится мама. Это было лицо, которое мы
искали - и оно было, конечно же, моим. Кошмар, кошмар...
"Может, мне еще немного поспать", - сказал я. "Почему бы тебе не пойти
в "Рыбно-мясное" заведение и не поесть там этой гнилой рыбы и картошки? А
потом возвращайся и разбуди меня где-нибудь в полдень. Я чувствую себя
слишком близко к смерти, чтобы шнырять по улицам в это время".
Он замотал головой. "Нет... нет... я лучше пойду к себе и поработаю
какое-то время над рисунками". Он нагнулся, чтобы достать из ящика еще две
бутылки. "Я пытался работать ранее, - сказал он, - но руки все еще