"Эндрю Оффут, Роберт Асприн. Тень колдуна (Мир Воров #12)" - читать интересную книгу автора

была непревзойденной.
Кроме того, это была его потребность. Взбираясь на неприступную
стену, воруя то, что невозможно украсть, он самоутверждался. В то же время
он достиг того счастливого слияния работы и игры, которым могут
наслаждаться немногие живущие на этом свете.
Было еще нечто, что Аркала мгновенно распознал в нем в ту ночь в
убежище Корстика, в последнюю ночь Корстика. Ганс был Шедоуспаном,
испытывавшим острую потребность в приключениях и еще более в опасности. Он
сам себе не признавался, насколько сильно он любил этот всплеск
возбуждения в крови, от которого все его тело начинало звенеть. Да, он не
мог без этого.
Мигнариал слышала, как Аркала говорил эти слова, она любила и уважала
Аркалу, но все же не могла этого понять, не могла принять. Было в Гансе
еще кое-что, чего не упомянул Аркала. Возможно, Мигнариал теперь это
знала, хотя и не признавалась себе в этом. Несмотря на все свое обаяние и
кажущуюся уступчивость, Ганс был самодостаточным одиночкой.
Трудно все время пытаться быть половинкой пары. Ему хорошо удавались
дела, связанные с крайним напряжением телесных возможностей, и он на самом
деле любил это. С гораздо меньшим успехом он решал всякие душевные
затруднения; он ни в чем не признавался себе и даже был нечестен перед
самим собой, ему то и дело приходилось что-то доказывать самому себе, и он
всячески избегал всех этих душевных сложностей. Беда заключалась в том,
что такое поведение было наихудшим из всех возможных для человека, который
старался стать половиной пары:
Он не запретил себе поддаваться случайным телесным соблазнам на
стороне. Мигнариал догадывалась об этом и, возможно, относилась к этому с
пониманием. У нее было невероятно зрелое отношение к подобным вещам: тела,
повторяла он слова своей матери, не предназначены для обладания, не говоря
уже об отдельных частях тел.
Если бы он знал о тайных мыслях, которые обуревали ее в такие ночи,
когда он, напуская на себя обиженный вид, становился агрессивным и вихрем
уносился из дому!
"Иной раз я понимаю, какая я незрелая девчонка, - думала она как-то
раз после того, как он в бешенстве ушел вместо того, чтобы разумно
поговорить. - Больно сознавать, что он так много повидал в этом мире, у
него такой богатый опыт, в то время, как я - совершенная простушка. Я
раздражаю его, потому что не знаю, как себя вести, и в результате веду
себя как некая смесь моей матери, меня самой и.., какой-то глупой
девчонки. Но все же в других отношениях он такой мальчишка! Иногда я
чувствую себя рядом с ним гораздо старше, скорее матерью, чем его.., чем
его.., его женщиной.
О, Ганс, Ганс, зачем тебя наказали, наделив столь бурными страстями!
Почему я не могу стать настоящей женщиной, а ты - зрелым мужчиной ?"
Но незаконнорожденный сирота не догадывался об этих мыслях и, шагая
домой, решил солгать ей о сущности той сделки, которую заключил. У нее
было занятие, а у него нет, и это раздражало. Теперь у него тоже есть. Да,
решил он, он не скажет ей всей правды о предложении графа. У Ганса уже не
осталось никаких сомнений на этот счет к тому времени, как он добрался до
двухэтажного дома, выходящего передним фасадом на Кошенильную улицу, а
задним в проулок - обстоятельство, которое Ганс неоднократно находил