"Нгуен Динь Тхи. Линия фронта прочерчивает небо " - читать интересную книгу автора

ночь залезал на деревья. На седьмой день он еле передвигал ноги от голода. И
тут ему подвернулись какие-то клубни, вкусом напоминающие сладковатый
картофель. Он наелся. Но вскоре во рту у него начался зуд и жжение, язык и
губы раздуло чудовищной опухолью. Он боялся, что задохнется. Счастье еще,
что к концу дня он спустился в узкую горную долину, где было человеческое
жилье. Однако, не зная, куда забрел, пополз в обход деревушки, пока наконец
не заметил у перекрестка тропинок фанерный щит с лозунгами против
американских захватчиков. Тогда он вышел из зарослей. Но, дойдя до лесенки
ближнего дома, упал и не смог подняться. На шум из дома вышла женщина. Он
попытался объясниться с нею знаками - язык его не слушался. Хозяйка, увидав
его, сразу обо всем догадалась, втащила в дом, напоила медом и смазала язык
и небо, обожженные ядом. Тамошние жители говорили потом, что, запоздай он
еще на день, остался бы на всю жизнь немым...
Куанга сбили только из-за его горячности! Он поджег один Ф-105 и
завязал бой с другим. Тот стал уходить. Куанг бросился вдогонку, и его
атаковал в хвост незаметно вывернувшийся сзади самолет...
У Куанга жена и ребенок. Жена его работает учительницей в Четвертой
зоне. Однажды она приезжала к нему... Ребята называли его в шутку "письмом
без марки". Он обожал писать письма, но вечно забывал купить марки и ходил
из комнаты в комнату, выклянчивая у ребят "почтовые знаки"...
И все-таки Лыонг отлично понимал Куанга. Он и сам, когда встречал
вражеские самолеты с бомбовым грузом, думал лишь об одном: "Сбить! Сбить во
что бы то ни стало!.." Потому что в сердце летчика-истребителя каждая
сброшенная врагом бомба отзывается особенной болью.
Снова блеснула молния и зарокотал гром.
"Это уже не дождь, а потоп! Товарищи, вернувшиеся из командировки,
рассказывают, что в Ханое затопило весь берег перед плотинами, кое-где вода
поднялась на полтора метра выше уровня набережной. Да, природа в этом году
злая! Весенний урожай попортила засуха. Сейчас рис вроде бы поднялся дружно,
так нет же - наводнение! Старики говорят, что с августа сорок пятого вода не
поднималась так высоко. На прошлой неделе во время полетов видно было, как
реки - Черная, Светлая{12}, Тхао{13} и бегущие мимо Ханоя Дуонг и Красная -
вплоть до Кау и Фа-лай{14} - набухли от полой воды и вышли из берегов. В
иных местах даже не разберешь, где река, а где суша, - всюду поблескивает на
солнце широкое голубое зеркало...
Дао недавно прислала письмо из Ханоя. Она с малышом съездила туда на
несколько дней. Муж Дао был в Ханое на совещании, и они всей семьей
поселились у Туйен. Сестра пишет, что Туйен каждый день работает на плотине:
насыпает землю, укрепляет откосы. Иной раз она задерживается там до позднего
вечера, в другие дни уходит на дамбу с рассвета. Весь город борется с
наводнением и готовится к обороне. Тревоги объявляют по три-четыре раза за
день, теперь они бывают даже ночью. Каждый день из пригородов доносится
канонада. Иногда по утрам, несмотря на проливные дожди, залетают вражеские
разведчики, и пушки грохочут прямо посреди города". Дао то и дело
возвращалась к мысли о том, что ему совершенно необходимо съездить в Ханой и
повидаться с Туйен, и передавала от нее приветы и наилучшие пожелания.
Он усмехнулся: "Конечно, Дао на все лады расхваливала меня перед своей
подружкой. Хотя неплохо бы и побывать в Ханое, увидеть своими глазами, как
живет и сражается нынче столица...
Завтра утром скажу Тоану, что будем теперь летать вместе. Наверно, он