"Тайэрэ (Nina Novackovich, 2:5020/1249.13), Гэладан (Pavel Kojev, 2:5020/1249.11) Пленник. История Финнара Луинлота" - читать интересную книгу автора

- Да какая я тебе госпожа?! Меня зовут просто Хэллот, но зато это
имя знает вся Цитадель. И очень многие, побывавшие в моих руках,
предпочли бы меня больше никогда не видеть...

У Финнара от этой шутки кровь заледенела в жилах. Ему ярко
представилась Хэллот, ковыряющая какого-то бедолагу тем
здоровенным блестящим крюком. Недостатком воображения Финнар
никогда не страдал, а оттого смог вполне четко вообразить крики
этой жертвы. Так вообразил, что потом эти вопли снились ему не
раз во сне. Хэллот вдруг запнулась на полуслове и и посмотрела на
него расширенными от удивления глазами. Что она, мысли читает? -
опять подумал Финнар.

- Слушай, парень, ты не дури! Что ты такого себе навыдумал? Разве
тебе сделали здесь что-то плохое?

- Пока нет...

- "Пока". Ну вот что, Финнар. Принесите ему одежду, - обратилась
она к Гэллэну. Тот молча вышел. В комнате повисло напряженное
молчание. На лицах Хэллот и Гэллахэ едва уловимо было заметно
что-то вроде страха и отвращения, но Финнар не мог понять, чем он
их вызвал - ведь он же ничего такого не сказал! Он вообще ничего
не сказал, только кое-что подумал про себя.

Вернулся Гэллэн. В руках у него был сверток одежды, когда он
развернул его, то там оказался комплект одежды, такой же, как на
самом Гэллэне и Хэллот - узкие брюки, узкая нижняя рубашка и
широкая куртка с капюшоном. Все вещи были черного цвета. Финнар
тут же представил себе, как станет еще одним черным муравьем в
этом муравейнике. К тому же в его племени никогда не носили
черного - он считался нехорошим цветом, цветом слуг Врага. Финнар
понял, что лучше будет сидеть в этой комнате всю жизнь, чем
оденется *так*.

- Я этого не надену. Я не хочу ходить в черном!

Голос неожиданно сорвался на крик. Все трое лекарей удивленно
переглянулись. Голос Хэллот потерял свою уверенность:

- Но, Финнар, у нас все так ходят...

Финнар заорал в ответ, словно все, что накопилось в нем за время
пребывания здесь, выплеснулось в этом крике. Впрочем, тут же он
захотел остановиться - и не смог, продолжая реветь, как раненый
медведь.

- А я не все... И я не один из вас! И я никогда не буду одним из
вас! Я не буду вам служить, я не буду ходить в вашей дурацкой