"Максим Теплый. Казнить Шарпея (роман, написанный в автомобиле) " - читать интересную книгу автора

молодого офицера. Откуда взялся этот дар, не мог объяснить и сам Дмитрий.
Жизнь в детдоме, потом учеба в Нахимовском училище и военная служба с
восемнадцати лет закаляли характер, но интеллектуальных способностей не
развивали. Но Дима всегда очень много читал. Его настольными книгами были
труды отца по теории и практике военно-морского дела. В семнадцать лет он на
спор осилил в подлиннике "Теорию чистого разума" Иммануила Канта.
Способность высыпаться за четыре часа удлиняла его рабочий день ровно на то
время, которое было украдено у сна. И Дмитрий всегда распоряжался этой
добавкой с толком: выучился приемам скорочтения, самостоятельно изучал
иностранные языки, овладевал науками, не имевшими прямого отношения к его
профессии, - логикой, психологией, психиатрией. Он годами тренировал память,
заучивая наизусть тысячи поэтических строк, комбинации не связанных между
собой чисел.
Первая часовая беседа с новым помощником убедила Андропова в том, что
он имеет дело с неординарным человеком - фундаментально образованным, но
одновременно умеющим свободно мыслить, обладавшим самостоятельным взглядом
на мир и способностью не пасовать перед любыми авторитетами.
Речь как-то, в частности, зашла о Ленине, и молодой подполковник,
ничуть не смущаясь Андропова, сформулировал свое понимание ленинизма. По
мнению Игнатова, последний представлял собой приспособление отдельных
постулатов учения Маркса к решению практических задач, стоявших перед
большевиками.
Андропов обомлел от такой крамолы и спросил:
- А как же быть с тезисом, что это творческое развитие марксизма в
новых исторических условиях?
- Тогда уж это, скорее, тотальная ревизия марксизма! - смело заявил
Игнатов. - Там от Маркса только рожки да ножки остались!
Андропов счел за благо свернуть опасную дискуссию, но смелость и
подготовленность парня оценил по достоинству.
Игнатов курировал спецоперации за рубежом. Вскоре к его мнению стали
прислушиваться и маститые специалисты, поскольку предложения, которые он
готовил для Председателя, в итоге и оказывались принятыми в качестве
окончательного решения.
Его фантазия была феерической. Логика и расчет - безупречными. Если
того требовали обстоятельства, он был способен выдвигать жесткие и даже
жестокие решения. Результат был для него превыше всего, но вовсе не в силу
беспринципности и цинизма, а, скорее, наоборот - по причине непоколебимой
уверенности в правоте своего дела, которому Игнатов служил истово, преданно
и честно.
Дмитрию Матвеевичу поручались самые сложные и деликатные задания.
Чекистская молва приписывала ему подготовку и проведение одной из самых
изящных операций в истории спецслужб. Не кто иной, как американский
Президент Ричард Никсон, обратился по секретным каналам к чилийскому
диктатору Пиночету с просьбой освободить из тюремного заключения примадонну
столичного театра - известную светскую львицу, арестованную по обвинению в
связях с антипиночетовским подпольем.
Даму освободили и выдворили в Штаты. Она с триумфом объявилась на
берегах Гудзона и в течение года была широко востребована американской
демократической общественностью и журналистской братией, а также
политическим истеблишментом. Из соображений политкорректности ее ввели в