"Максим Теплый. Казнить Шарпея (роман, написанный в автомобиле) " - читать интересную книгу автора

Махно и сгинувшего вдали от моря в 19-м году, очень гордилась семейным
преданием о том, что ее отец якобы одним из первых ворвался в Зимний дворец
в октябре 17-го. Как и муж, она была членом ВКП(б), активисткой всевозможных
женских организаций. Однако с появлением сына ушла с работы, перестала
посещать многочисленные собрания, где прежде была неизменным членом
президиумов и штатным докладчиком, и полностью посвятила себя заботам о
мальчике и муже.
Дима был поздним и единственным ребенком. Любовь к мальчику затмевала
для родителей все, включая перемены в судьбах многих друзей и сослуживцев
Игнатова-старшего, которые объявлялись врагами народа и исчезали: кто - на
годы, а кто - и навечно.
Начавшаяся война в считанные месяцы разнесла в клочья семейное счастье.
В конце июля во время артобстрела города погиб от случайного осколка Матвей
Игнатов. А лютой зимой 42-го обезумевшая от голода и лишений мать
трехлетнего Димы настругала в стакан спичечных головок из невесть откуда
взявшегося отсыревшего коробка, залила водой и влила в рот мальчика, который
умирал в выстуженной до инея квартире от крупозного воспаления легких.
Чтобы не мучился...
Сама же вышла в кухню, в которой не осталось ничего, кроме давно
остывшей керосинки, обвязала шею шарфом, зацепила свободный конец за крюк
для полотенец и, подогнув колени, удавилась, ловя остатками уходящего
сознания блаженное чувство надвигавшегося освобождения от всех земных
страданий.
Диму обнаружила соседка, которая сквозь приоткрытую дверь услышала
хрипы ребенка, который, не приходя в себя, бился в приступах безудержной
рвоты. Мальчика спасло то, что какие-то остатки внутренних жизненных сил
исторгли из него отраву.
Умирающего ребенка сразу отвезли в военный госпиталь, где нашлись
необходимые медикаменты. И это было вторым чудом. Малыша спасли, но гримаса
боли и страдания осталась на его детском личике в виде нескольких глубоких
морщин, прорезавших лоб, переносицу и подбородок. Тогда же блеснула в
белобрысой челке маленькая седая прядь. Пожилая санитарка, увидевшая седого
младенца, не сдержалась, заплакала, а выйдя из палаты, выкрикнула, глядя
куда-то в бесконечность:
- Господи! Где же ты, Господи? Как допускаешь злодеяние сие?! Это ж
ребенок малый! Ангелочек твой!
После всего этого лицо Дмитрия Игнатова стало обрастать морщинами
значительно быстрее, чем предписано природой. А голова полностью побелела
уже к двадцати пяти годам. Тогда, почти день в день с завершением хрущевской
оттепели, молодой капитан госбезопасности получил высокую должность - и.о.
начальника отдела КГБ Ленобласти.
На эту карьерную высоту его вознесла отчасти случайность:
преждевременная кончина от инфаркта начальника отдела - почтенного
полковника, который, уцелев после тотальной чистки бериевских кадров,
надорвал сердце в бесконечных ожиданиях ареста или отставки.
Однако была и другая, более важная причина. Дима оказался отменно
талантливым в своей деликатной профессии. Он обладал особым даром
просчитывать и проводить многоходовые спецоперации, почти всегда приводившие
к успеху. Старшие товарищи углядели в капитане не соответствовавшую возрасту
основательность и дружбу с удачей - то есть умение обдуманно рисковать и