"Родольф Тёпфер. Наследство" - читать интересную книгу автора

имени и состояния, в девушке, столь презираемой вами... что могло бы
помешать моим честным намерениям? Кто бы стал порицать желание разделить мое
богатство с ее бедностью, поддержать ее слабость моей силою, дать ей имя,
если его у нее нет, и обрести в этих благородных и великодушных побуждениях
счастье более истинное, более чистое, более достойное уважения, чем то,
какое сулит мне брачный союз, основанный на тщеславии и фальшивых светских
приличиях... Ах, крестный, если б у меня только хватило силы и не были уже
так расстроены нервы, если бы я не испытал на себе тлетворное влияние света
и не был опутан бесчисленными узами, которые давят и душат, не давая мне
счастья, - я бы обрел свое счастье подле скромной подруги, предмета ваших
презрительных - и обидных нападок!
- Ты превосходно проповедуешь, но проповедь твоя глупа! Твои идеи не
новы, и они хороши только в романах: в жизни они не пригодны. Но, если ты и
вправду захочешь совершить подобную глупость, то знай: ты поделишься своим
богатством, но не моим. Не для того я копил его, хранил, умножал, чтобы оно
попало в руки гризетки и стало достоянием ничтожных людей, с которыми ты
собираешься меня породнить и тем самым привести в упадок наш род".
Это были не те речи, которые могли бы заставить меня одуматься, и я
тотчас принял решение.
"Сейчас, крестный, я еще не помышляю о браке, но я хочу иметь право
жениться когда и на ком мне будет угодно, хотя бы и на этой девушке, которую
вы клеймите позором, не зная ее. В таком случае будет справедливо, если я
откажусь от всяких притязаний на ваше наследство. Возьмите назад свое
завещание и верните мне свободу располагать собою. Но не будем сердиться
друг на друга. Что касается вас, крестный, то клянусь вам, вы мне будете еще
дороже, когда я перестану видеть в вас пристрастного судью, вершителя моей
судьбы, и мне не придется больше утомлять себя, подлаживаясь к вам и
соглашаясь с вашими мнениями, которые я не разделяю, - одним словом, когда я
останусь только любящим племянником, а не наследником, который вас боится,
но не слушается".
Пока я так говорил, лицо крестного выражало досаду, возмущение и
горечь. Его планы были расстроены, воля нарушена, благодеяния отвергнуты -
все это приводило его в гнев и волнение, и он то краснел, то бледнел.
"Ах вот ты чего захотел? - взорвался он наконец, - Моя добро га тебя
утомляет, моя опека тебя тяготит. Ты захотел по дружески послать к черту все
мои советы, заботы, благодеяния. Отлично, я тебя понял!... Но, сударь, вам
придется лишиться не только моего расположения, но и моего имущества, ни то,
ни другое больше вам не принадлежит, и нас с вами ничто больше не связывает.
Низко кланяюсь!"
Он ушел. Я проводил его до двери и вернулся.

IV

Ты спишь, читатель? Что ты думаешь о моем поступке? С кем ты согласен:
со мною, или с моим крестным? Я тебе скажу, с кем.
Полагаю, что смогу это сказать при условии, что ты мне сообщишь,
сколько тебе лет, мужчина ты или женщина, юноша или девушка, и какое
положение ты занимаешь в обществе.
Мне бы только узнать, что ты молод, и я тотчас представлю себе, что ты
держишь мою сторону; но, признаться, мне это кажется не потому, что я считаю