"Владимир Тендряков. Хлеб для собаки" - читать интересную книгу автора

- Ты дал ему хлеба?
- Дал.
И он снова вглядывался в даль.
Я люблю своего отца и горжусь им.
О великой революции, о гражданской войне сейчас поют песни и складывают
сказки. Это о моем отце поют, о нем складывают сказки!
Он из тех солдат, которые первыми отказались воевать за царя,
арестовали своих офицеров.
Он слышал Ленина на Финском вокзале. Он видел его стоящим на броневике,
живым - не на памятнике.
Он был в гражданскую комиссаром Четыреста шестнадцатого ревполка.
У него на шее рубец от колчаковского осколка.
Он получил в награду именные серебряные часы. Их потом украли, но я сам
держал их в руках, видел надпись на крышке: "За проявленную храбрость в боях
с контрреволюцией"...
Я люблю отца и горжусь им. И всегда боюсь его молчания. Сейчас вот
помолчит и скажет: "Я всю жизнь воюю с врагами, а ты их подкармливаешь. Не
предатель ли ты, Володька?"
Но он тихо спросил:
- Почему этому? Почему не другому?
- Этот подвернулся...
- Подвернется другой - дашь?
- Н-не знаю. Наверное, дам.
- А хватит ли у нас хлеба накормить всех?
Я молчал и смотрел в землю.
- У страны не хватает на всех-то. Чайной ложкой море не вычерпаешь,
сынок. - Отец легонько подтолкнул меня в плечо. - Иди играй.
Знакомый слон начал вести со мной молчаливый поединок. Он подходил под
наше окно и стоял, стоял, стоял, застывший, неряшливый, лишенный лица. Я
старался не глядеть на него, терпел, и... слон выигрывал. Я выскакивал к
нему с куском хлеба или холодной картофельной оладьей. Он получал дань и
медлительно удалялся.
Однажды, выскочив к нему с хлебом и хвостом трески, выловленным из
вчерашней похлебки, я вдруг обнаружил, что под нашим забором на пыльной
траве валяется еще один слон, укрытый извоженной, когда-то черной
железнодорожной шинелью. Он лишь приподнял навстречу мне нечесаную, в
колтунах и болячках голову, прохрипел:
- Ма-а-льчик! По-ми-раю!..
И я увидел, что это правда, отдал ему кусок вареной трески.
На следующее утро под нашим забором лежали еще три шкилетника. Я
попадал уже в полную осаду, я теперь не мог уже ничего вынести, чтобы
откупиться. Пятерых не подкормишь от своих обедов и завтраков, да и запасов
у матери на всех недостанет.
Брат бегал смотреть на гостей, возвращался возбужденно-радостный:
- Еще один шкилетник к Володьке приполз!
Мать ругалась:
- Лежку устроили, словно мы всех богаче. Прикормили паразитов, ироды!
Как всегда, она ругала сразу двоих, хотя брат был не виновен ни сном ни
духом. Мать ругалась, но выйти и отогнать голодных куркулей не решалась.
Молча проходил мимо голодного лежбища и мой отец. Мне он не сказал в упрек