"Владимир Тендряков. Охота" - читать интересную книгу автора

по роману "Молодая гвардия" - скоропалительной библии послевоенных лет! -
который он написал по заказу, против своего желания, вначале стыдился, потом
уверовал: если принимает народ, то в самом деле, должно быть, хорош. И что
стоят его выступления на многочисленных собраниях, когда он говорит не то,
что чувствует, а то, что от него ждут. Он поступает не так, как считает
нужным, - приспособляется. Не хозяин положения, не хозяин себе, и все, что
он делает, завтра будет погребено под новым наслоением столь же
незначительных дел. Он временщик и творит временное.
И, как всегда, от мутной безнадежности потянуло куда-то, к кому-то,
нет, не к тем, кто способен помочь - этого никто не может, - способен
понять.
И он заторопился, заранее страдая от того, что могут окликнуть,
задержать, что на лестнице, возможно, встретятся знакомые, придется
здороваться, говорить о пустяках и прятать, прятать голодное выражение лица.
Дощатые забегаловки и пивные ларьки, где продавали водку в розлив,
открывались поздно, и алчущие сбивались к гастрономическим магазинам.
Рыхлые, с темными воспаленными физиономиями, с ухватками службистов -
деловитые завсегдатаи-алкаши; не завсегдатаи - просто желающие
"поправиться", болезненно зябнущие после вчерашнего перепоя; свихнувшиеся
папаши хороших семейств, прячущие в поднятые воротники пальто
истомленно-брезгливые лица; рабочие, еще не ставшие подонками; подонки, еще
не свалившиеся под свой последний забор, - разнообразен состав тех, кто не
может начать день грядущий без ста пятидесяти граммов. Среди них бывали
люди, которыми гордится Россия.
Навстречу Фадееву сразу же качнулся мужчина в расхлюстанном без пуговиц
полупальто, с физиономией, состоящей из мешочков, складочек и ржавой щетины.
- Башашкиным будешь?
Башашкин - недавно вошедший в известность футболист, третий номер в
защите. И член ЦК, глава советских писателей Александр Фадеев согласился
стать "Башашкиным". Раньше Фадеева к ржавомордому примкнул парень-рабочий с
волевой челюстью и виновато увиливающими от прямого взгляда зрачками,
начинающий алкоголик, еще сохранивший пока способность стыдиться самого
себя.
Через пять минут они сидели на скамейке в истоптанном скверике, истово
делили водку из зеленой поллитровки в граненый стакан, заблаговременно
припасенный ржавомордым. Стакан был один, пили по очереди:
- Будьте здоровы!
От всего сердца, почти влюбленно.
Фадеев сразу же послал за второй бутылкой. И, опрокинув по второй, он
заговорил, что жизнь становится "сквозно бессовестной". Говорил Фадеев с
фадеевской искренней силой, которая пьянила самых трезвых, искушенных делала
сентиментальными. Два случайных алкоголика - старый и молодой - слушали его,
не понимали, но верили каждому звуку. Молодой не выдержал и воскликнул:
- Мать честна! Живешь среди свиней да вдруг наскочишь - какие люди
бывают на свете!
Этого полупьяного признания было достаточно, - Фадеев поднялся и
потребовал:
- Пошли!
Они продолжали в грязном, дымном ресторане Павелецкого вокзала. Там
свалился старый алкаш и вместо него подхвачен какой-то командированный. И