"Григорий Темкин. Двадцать шестой сезон" - читать интересную книгу автора

Таламяна удалось уговорить быстро, я даже подивился его покладистости.
Но потом выяснилось, что шеф все рассчитал заранее, и выдумку с Новичковым
он рассматривал как своеобразное психологическое закаливание своего
сотрудника.
Довольный, я вернулся в информаторий, набрал положительный ответ Саади.
У меня оставался еще один вызов гиперсвязи, которым следовало, не
откладывая, распорядиться. Я навел справку и узнал, что у погибшей Аниты
Декамповерде в Сан-Пауло жива мать.
Разговор получился не из легких. Донья Декамповерде плакала, показывала
фотографии дочери.
Уже не надеясь получить нужные сведения, я остановил однообразные
причитания пожилой женщины и спросил прямо:
- Извините, сеньора Декамповерде, но чем, по-вашему, вызван несчастный
случай с вашей дочерью?
Она отложила в сторону альбом, осуждающе посмотрела на меня глазами,
полными горечи.
- Не говорите мне о несчастном случае, молодой человек, - вскинув сухой
старческий подбородок, с вызовом произнесла она. - Произошло преступление.
Мою дочь убили.


Сахаристый сок вопреки всему стекал не вниз, к корням, а поднимался,
карабкался по треснутому стеблю, присасываясь липким языком к основаниям
боковых побегов. Ближе к вершине, у трещины, ползучий сок, белый как
сахар, становился все темнее, скатывался в бурые шарики, которые один за
другим отваливались от клейкой массы и выпускали крылья. Впрочем,
мушки-шарики далеко не разлетались - проделав путь в несколько десятков
метров, они с плаксивым теньканьем пикировали и ввинчивались в сырой
грунт. Жук, снова высунувшись из хвоща, неодобрительно наблюдал за
мушками. А те, не обращая внимания на сердитые призывы усиков - антенн
квазипредка, спешили закопать себя как можно глубже.



4

Мушки-шарики готовились к непогоде. Красное солнце наконец освободило
небосклон, целиком передав его Желтому, и то вступало теперь во владение
этим миром, заполаскивая континент янтарным светом - не жарким, но
каким-то густым, тягучим, почти осязаемым. К желтому светилу подтягивались
его небесные вассалы. Сперва ущербные, неуверенные полумесяцы постепенно
набирали силу и блеск. Когда же солнце оказалось в самом центре их каре,
спутники развернулись в тяжелые, полнофазные луны и засверкали, как
начищенные медные блюда.


Разговор с матерью Аниты оставил на душе тяжелый осадок. Из какого
сундука она и слово-то такое выкопала: "убийство"! Понятно, конечно: горе
матери, старость без детей и внуков, обида на мир, забравший у нее