"Григорий Темкин. Двадцать шестой сезон" - читать интересную книгу автора

известной скульптурной группой.
- Прекратите ваши шутки!.. - прохрипел Саади, тщетно силясь
освободиться. - Лучше придумайте что-нибудь!
- А что? Мы же договорились не применять оружие. Снять медузу голыми
руками невозможно... Послушайте, Набиль, вы меня хорошо видите?
- Вижу, - угрюмо отозвался Саади. - Немного расплывчато, но вижу...
- Ну так и пусть себе висит. А мы пойдем дальше. Думаю, через полчаса
медуза убедится в "вашей полной несъедобности" и отстанет. Потерпите,
Абу-Фейсал, зато сохраним медузе жизнь...
Абу-Фейсал не захотел терпеть. Он сжал кулак, из рукава выдвинулся
бластер и увяз в полупрозрачном желе. Полыхнула вспышка, и во все стороны
брызнули обугленные студенистые куски.
Анализируя поведение профессора в этих эпизодах, я пришел к выводу, что
Набиль Саади куда жестче, нежели может показаться с виду. Его экспансивная
манера держаться в сочетании с определенной скрытностью и научным
фанатизмом могли дать грозную смесь.
Чем больше я размышлял об участниках Тринадцатой гиперкосмической, тем
меньше верил в то, что преступление совершила жена Бурцена или Тоцци, до
сих пор возглавлявшие мой "список подозреваемых". Они вряд ли были
способны разработать детальный план убийства, рассчитать время,
подготовить техническую часть и не колеблясь осуществить замысел, а после
этого уверенно и умело отрицать свою причастность к происшествию.
Взять хотя бы гиперграмму Елены Бурцен. Разве это признание вины, как
показалось вначале? Женщина могла передумать, простить покойного мужа,
разрешить воспользоваться семейными архивами. Нет, преступление мог
совершить только жестокий, умный, двуличный человек, обладающий недюжинной
силой и решительностью. Тут требовался холодный расчет, а не всплеск
эмоций.
Масграйв? В принципе, он мог осуществить задуманное преступление. Он
категоричен, тверд, стремится во всех вопросах настоять на своем. Пусть
даже Масграйв в немалой степени "фанатик от дисциплины", но мог ли такой
человек, независимо от обстоятельств, сам пойти на нарушение закона в
экспедиции, на самое страшное преступление? Маловероятно.
Не выдерживает анализа и версия о его преступной халатности. Даже если
Масграйв допустил оплошность, которая привела к трагедии, и не признался
(что, впрочем, противоречит прямоте его характера), то от комиссии,
занимавшейся этим делом целый год и даже вылетавшей на Мегеру, скрыть
какую-либо техническую накладку было бы крайне трудно. Собственно,
эксперты разбирали два предположения: о технической неисправности и
возможности присутствия внешнего, мегерианского фактора. Первую версию они
сочли необоснованной, и нет причин сомневаться в компетентности комиссии.
Что же остается? Та же гипотеза о хищном парапсихологическом существе,
которое вынудило ученых отключить силовое поле и уничтожило их. И еще -
Набиль Саади.
Версия о том, что преступление совершилось не без участия Саади, легко
впитывала в себя новые мотивировки. Каждый дополнительный штрих увязывался
с этим предположением, не вызывая противоречий. Оставалось только смотреть
и ждать.
Заканчивались предпоследние сутки нашего пребывания на Мегере. И тут
заколебалась, отклонилась от нуля стрелка психоиндикатора. Первый порыв -